Босиком по горячим углям

— Зачем? — усмехнулся Рузибаев. — Волки сядут в засаду, а этот баран сам к ним явится.

— Ты в это веришь?

— Иргашев человек умный, и в этом его слабость.

— Объясни.

— Мы перехватим засадами две точки. Иргашев обязательно явится к Калмыкову. Не зря мы слушали телефон старого пса!

— А если не придет?

— Тогда у него останется одно — уходить из города. Поскольку Иргашев знает схему операции «Перехват», он кинется в наиболее уязвимое место — в парк Федерации. Туда я и подсажу Касума.

— План красивый, — сказал полковник и отмахнулся рукой от дыма, которым тянуло в его сторону от сигареты Рузибаева. — И все же у меня на сердце неспокойно.

— Чего вы боитесь, уважаемый? — спросил Рузибаев насмешливо. — Кот, который боится промаха, не ест мышатины…

3

Уже темнело, когда Таштемир Иргашев добрался до жилого микрорайона Уйчилик. Сверкая мигалкой, мимо него по проспекту Дружбы промчалась милицейская машина. Минуту спустя за ней поспешила вторая. На проспекте располагались обком и облисполком, и обычно здесь со звоном и блеском милиция предпочитала не ездить, поскольку у начальника управления мгновенно раздавались звонки и строгие голоса спрашивали: «Что там у вас случилось?» Таштемиру и в голову не пришло, что нынешний переполох в милиции связан с его персоной.

Калмыков жил на предпоследнем этаже шестнадцатиэтажного дома. Таштемир вошел в подъезд, взбежал на второй этаж и только там нажал кнопку вызова лифта.

Дверь в квартиру Калмыкова оказалась открытой.

Таштемир заметил это до того, как притронулся к звонку. Неожиданно возникшее чувство тревоги заставило его сунуть руку в карман и сжать рукоять пистолета. Не касаясь дверной ручки, он носком ботинка толкнул дверь и, не переступая порога, заглянул в прихожую.

Старик Калмыков лежал на боку в луже крови, неестественно подогнув ноги. Едва увидев это, Таштемир вынул пистолет и осторожно отступил к лифту. Прислушался — ни звука. Тогда он вызвал лифт и нажал кнопку первого этажа. Кабина плавно двинулась вниз, но вдруг, проскочив два или три этажа, остановилась.

Наверху что-то заскрежетало и резко щелкнуло. Тотчас кабина качнулась и полетела вниз, набирая скорость. Ощущение было таким, будто пол ушел из-под ног, и Таштемир понял — трос больше не контролирует движение кабины.

На раздумья времени не оставались. Прижавшись спиной к пластиковой стене, он уперся ступнями в противоположную и рывком поднял тело как можно выше, зависнув в таком положении между полом и потолком.

Удар был сокрушающе сильным. Кабина затрещала по всем швам. Свет мгновенно погас. Страшная сила инерции бросила капитана вниз, и он рухнул на пол, кое-как ослабив удар отчаянным сопротивлением тела и ног. Еще не разобравшись, что же произошло, он понял — удалось уцелеть. Железная рама кабины устояла, и тяжелое навершие не обрушилось, а лишь продавило потолок. Сквозь большую щель он увидел внутренность шахты, уходившей высоко вверх.

Когда металлический звон от упавшего троса стих, за перегородкой, отделявшей подвал от шахты, раздались голоса. Привстав на колени, Таштемир вытащил пистолет.

— Как думаешь, ему конец? — спросил кто-то надтреснутым фальцетом. Голос показался Таштемиру очень знакомым.

— Что тут думать, — просипел испитый бас. — Ты сам видел, как все это летело. Там отбивная котлета.

— Все же откроем. Паук велел для надежности пристукнуть его по башке, чтобы подольше не опознали. Давай шевелись! — скрипнул фальцет. — Сейчас «скорая» подрулит, уже позвонили.

Створки кабины заскрипели: снаружи их чем-то подцепили и стали с силой раздвигать. В открывшуюся щель Таштемир увидел вдруг давнего знакомца, Шамшира, уголовника, имевшего три судимости. Когда тот замахнулся ломиком, выстрелил не целясь в жирное пузо, обтянутое засаленной джинсовой курткой.

Оттолкнув падавшее на него тело, Таштемир выскочил в полуосвещенный подвал и увидел перед собой растерянного сообщника Шамшира. Тот сразу поднял руки вверх:

— Сдаюсь, не стреляй!

Таштемир с детства не любил драк и никогда не бил первым. Но тут дракой и не пахло. Кулак Таштемира попал точно в челюсть противника, отшвырнул его к стенке подвала. Второй удар — рукояткой пистолета — пришелся упавшему по темени.

Все еще сжимая пистолет, он выскочил на лестничную клетку, затем пересек двор и затаился за углом дома. Из своего укрытия он видел, как к подъезду подкатила и, резко тормознув, остановилась «скорая помощь». Распахнулись дверцы, и трое мужчин в белых халатах бросились к подъезду. Кто их вызвал? К кому? К Калмыкову или к нему, Иргашеву? Чья рука режиссировала эту трагедию? То, что он угодил в засаду, сомнений не было.

Сейчас должна появиться и милиция. Пора было уходить.

Таштемир стремительно рванулся к «скорой», распахнул дверцу.

— Эй, эй! — окликнул его водитель и запнулся, увидев черный глаз пистолета. — Ты… ты чего, парень?

Таштемир прыгнул на сиденье и повел стволом:

— Вперед!

— Куда?

Только теперь к водителю пришел настоящий испуг.

— Вперед! — повторил Таштемир. — И быстро! Хочешь жить — лети, понял?

Машина сорвалась с места. У первого же перекрестка со светофором капитан приказал: