Босиком по пеплу. Книга 3

— Я ценю твою помощь, и ты всегда в будущем можешь рассчитывать на мою поддержку.

— Я не сомневаюсь, Амиран... и думаю, что она тоже не сомневается, — вымученно улыбнувшись, она прячет погасший взгляд и выходит в коридор, бесшумно прикрыв за собой дверь.

Оставшись в одиночестве, какое-то время отрешенно пялюсь в погасший монитор, пытаясь собраться с мыслями. Рабочий настрой безвозвратно утерян, как минимум, до утра, и сна, как назло, ни в одном глазу. Смертельная усталость вкупе с ежедневно растущим бессильным гневом обрушивается на плечи свинцовой тяжестью.  Чувствую себя настолько дерьмово, насколько вообще, возможно. Причин на это столько, что можно сбиться со счету и не уложиться в целый том, толщиной с палец.

Закрыв ненадолго глаза, медленными вращениями растираю виски, как делала когда-то tatlim. Она часто заходила по вечерам в кабинет, когда я работал дома, вставала за спинкой кресла, и, приложив прохладные пальчики к моей голове, за несколько минут снимала многочасовую усталость. Она не мешала мне, даже когда садилась на колени, и, уткнувшись лицом в мою шею, обнимала обеими руками и шепотом напевала ненавязчивые мелодии, напоминающие чувственное мурлыканье.

Счастье любит тишину. Никогда не понимал смысла этой фразы до этих обволакивающих теплом и умиротворением моментов. И я, хоть убей, не помню, говорил ли я ей хоть раз за них спасибо. Мне казалось — она знает, как каждый раз я жду момента, когда раздастся за дверью лёгкий шорох её шагов, как скучаю по её пальцам и звуку голоса… Ровно в час ночи, Алиса решительным жестом закрывала крышку ноутбука, забиралась на край стола, сдвинув в сторону все лишнее, и обхватив мое лицо ладонями говорила: «Все». Потом её губы касались моих, я понимал, что ни черта не «все», ночь только начинается, но теперь она принадлежит только нам двоим.

Сейчас меня некому остановить, свет в моем кабинете иногда не гаснет до рассвета, и я курю, не открывая окон. Tatlim убила бы меня за это. А, может быть, помиловала, узнав, что с часу ночи до утра я наблюдаю за тем, как она без сна мечется в кровати, и иногда неотрывно смотрит в глазок микрокамеры, который давно нашла, догадываясь или чувствуя мое незримое присутствие. Теперь это мое любимое мучительное кино.

— Полгода, tatlim, — произношу шепотом, щелкнув по клавиатуре и выводя на весь экран монитора изображение с камеры, установленной в спальне Алисии. — Полгода, — повторяю с хриплым рычанием, запустив ладонь в волосы.

Смотрю на знакомые очертания комнаты, разобранную кровать и Алису, в напряженной позе застывшую на самом краю. Поджав ноги к груди и обняв колени, она сидит спиной к глазку камеры. Неподвижная, отрешенная, в ночной шёлковой брючной пижаме с распущенными по плечам белокурыми локонами, так и взывающих к моим пальцам и губам. Я чувствую статическое покалывание в тех местах, которыми хотел бы сейчас прикоснуться к ней, и болезненное возбуждение в том, которым хотел бы погрузиться в нее. Каждую чертову ночь…. Разрывающий душу сериал с единственной актрисой в главной роли. Ни одна слеза tatlim, не прошла мимо меня, только сквозь, обжигая сердце, словно кислотой.

  — Это гребаный ад, — хриплю пересохшим горлом. Она внезапно оглядывается, словно услышав или интуитивно почувствовав мой взгляд, приклеенный к её затылку, опущенным плечам и свободно спадающим по спине волосам. Смотрит прямо в объектив, стирая ладонями стекающие по щекам слезы. Изображение настолько четкое, что, приблизив его, я различаю весь шквал эмоций на бледном осунувшемся лице, все грани отчаяния и злости.

— Убирайся! — её громкий крик отражается от стен моего кабинета, звенит в ушах. — Убирайся, — еще громче, до резонирующей вибрации. Схватив подушку, она со всей силы запускает в сторону камеры. Я дергаюсь назад, словно снаряд достиг цели…, и он достиг.

 — Оставь меня в покое, Амиран, — севшим безжизненным шепотом. — Ненавижу, — последнее почти беззвучно.

— Прости меня, tatlim, — в легких исчезает запас кислорода, во рту разливается горечь. Она опускает взгляд, прислушиваясь к тишине, и черт его знает, как ей удается понять…

— Никогда, — одними губами. Качнув головой, она бросается на кровать, и, погасив свет, накрывается с головой одеялом. — Никогда.

Глава 26

Алисия

— Госпожа, для девичника все готово. Первые гостьи уже подъезжают к воротам, — Рада перебивает нас с Дайан, в тот самый момент, когда мы наперебой обсуждаем её свадебное платье, листая многочисленные варианты и каталоги. Ди закрывает ноутбук с мечтательной улыбкой, а я потираю ладони в предвкушении насыщенного вечера. Домоправительница суетливо раздает последние указания создателям моего праздника.