Босиком по пеплу (СИ)

Они оба не знали, что делать с моей апатией, и даже были готовы надеяться на мозгоправа, которого посоветовал доктор, но я снова легла на кровать и уставилась в потолок. Они просто не понимают, что мне нужна родная обстановка дома.

– А нет ее, обстановки твоей этой, – вдруг буркнула мама.

– Марина, – прошипел отец, одергивая ее, а я подняла на них взгляд, понимая, что свои последние слова произнесла вслух.

– О чем вы? – нахмурилась, ощущая, как в груди екнуло от нехорошего предчувствия.

– А зачем скрывать, Леша, пусть знает, на что мы пошли ради нее. А она лежит тут безвылазно и даже не старается выздороветь, вы только посмотрите на нее, – как обычно, не удержалась родительница и выплеснула на меня добрую порцию яда. Ну да, как же без него. – Будто ее здоровье только нам с тобой и нужно. И не надо так на меня смотреть, Алексей, ты слишком мягко сейчас к ней относишься и хочешь оградить от всего. Может, не скрывай мы подробности, она бы лучше старалась.

Горько усмехнулась, слыша, наконец, знакомую речь. Я уж думала, ее никогда не прорвет, а тут она не выдержала.

– Говори, мама, – просипела, сдерживая слезы.

– Мы продали нашу квартиру и купили на окраине однушку попроще, – поджав губы, кивнула она и сцепила руки в замок перед собой. – Услуги профессора и операция, может, и были бесплатными, но реабилитация и препараты не из дешевых, Кристина. Благо, сослуживцы на работе твоего отца тоже скинулись, да и фирма немалых деньжат подкинула. Ну и тетя Галя, само собой, подсобила. Так что давай переставай хандрить и возьмись за себя, в конце концов.

Ее слова доносились до меня сквозь туманную пелену – глухо и причиняли боль. Чувство вины, которое преследовало меня все эти месяцы, не ушло, а, наоборот, усилилось, ведь теперь выходит, что из-за меня они продали квартиру, которая досталась папе еще от деда и бабушки. Получается, мне толком и некуда возвращаться.

– Хватит, Марина, идем. Скоро у Кристины физиотерапия, не порти ей настроение, – вмешался вдруг папа, хмуро глядя на маму, затем ободряюще на меня. – Не слушай ее, дочь, она просто переживает за тебя, ни о чем не думай, просто лечись, хорошо?

Легче сказать, чем сделать. Их приход разбередил мои раны и разорвал меня в клочья, так что конечные слова отца уже не играли никакой роли. Папа увел маму, а я продолжала смотреть в стену бездумным взглядом. Из-за собственных переживаний не сразу заметила, что они никуда не ушли, а стояли в коридоре и с кем-то говорили на повышенных тонах. Присмотрелась, но не видела их собеседников, однако узнала их по знакомым голосам. Алена и Дамир.

И если последнего я видеть не желала, то вот соседку, видимо, уже бывшую, видеть очень хотела. Связь с прошлым не отпускала, и она сейчас показалась мне тем самым якорем, который способен удержать меня на плаву.

– Ей нужно отдыхать, – донесся до меня суровый голос мамы.

– Марин, я понимаю, что ты не очень рада нашему приходу, но подумай о Кристине. Не лучше ли у нее спросить?

Дальше мама что-то зашипела, но я не расслышала. Сердце мое заколотилось в бешеном темпе, и я приподнялась, снова вытягивая шею и пытаясь посмотреть, что происходит. Ударила зло по ногам, раздражаясь, что теперь вынуждена смотреть на мир лишь со стороны.

– Хватит, Марин, пусть войдут. Кристина взрослая и сама способна решить, принимать ли их, – неожиданно произнес вдруг отец.

– Хорошо, – процедила сквозь зубы мама, но добавила. – Алена пусть заходит, а Дамира наша дочь видеть не желает. Я же сказала тебе, не смей приходить. С первого раза непонятно?

Сказанные мамой слова вогнали меня в ступор, тело аж обдало испариной, а голова слегка закружилась. В этот момент внутрь прорвалась соседка Алена и подмигнула мне, отчего в душе ненадолго потеплело. Она была ярким лучиком и оплотом хорошего настроения, своим появлением заражая и меня, позволяя ненадолго забыться.

– Зверствует мамка, да? – улыбнулась она, демонстрируя белоснежные зубы.

– Оставь свои комментарии при себе, – раздался вдогонку голос родительницы.

В этот момент Дамир снова заговорил, несмотря на причитания матери.

– Я бы хотел переговорить с вами наедине, – обратился, видимо, к моему отцу.

– О чем это? Я сейчас пойду к заведующей и запрещу тебе приближаться к палате моей дочери, понял? Мы все знаем, какой ты на самом деле, и что ты сделал.

– Мам, – позвала ее, ощущая раздражение внутри от того, что она решает за меня. Не то чтобы я хотела лицезреть лицо Загорского, но чувствовать себя птицей в клетке без права выбора мне хотелось меньше всего.

Она перевела свой взгляд на меня и отступила на шаг. Мне показалось, словно это ее капитуляция, но это был всего лишь маневр, чтобы наглухо закрыть дверь, отсекая меня от их дальнейшего разговора.

– Пусть поговорят и решат свои проблемы. Ты не обращай внимания, – произнесла бодро Алена и присела на стульчик около меня.

Ее руки, которыми она обхватила мои, были теплыми, согревали меня в то время, как мои конечности не так давно похолодели от переживаний.