Босс скучает

А мне это совсем не нравится. Я чуть ли не рычу от досады, готовая броситься за ним и высказать всё, что думаю о нём и его самомнении в это ужасное утро понедельника. Даже не верится, что этот айсберг с океанским самомнением пару дней назад подпаивал меня в «Шляпе», пытался поцеловать и набиться в провожатые до дома. Интересно, чем бы всё закончилось, если бы я позволила? Если вспомнить про Рио, ну… понятно, чем бы всё закончилось, я так думаю. Ледяной душ рабочих отношений прекрасно приводит в чувство, скажу я вам.

Снова опускаюсь на стул и подъезжаю к столу.

— А как же обещанный отдельный кабинет с окнами на Невский? — фыркаю я. — Врун!

Ну да, тут есть одно окно, оно тоже смотрит на проспект, но, видимо, мои заслуги для компании столь ничтожны, что меня перевели на должность секретаря в приёмной директора. Плакали мои командировки и инновационные технологии, внедрением которых я до недавнего времени занималась.

Выдвигаю верхний ящик стола и натыкаюсь на груду всякой всячины: тут и ежедневник, и помада, и расчёска, и стикеры, перетянутые резинкой, а ещё отрывные листы накладных курьерской службы и прочая дребедень.

Хлопком задвигаю ящик и решительно вскакиваю на ноги.

— Там в тумбочке чьи-то вещи, — обвинительно кидаю я, заходя к Герману в кабинет без стука.

Он уже сидит за столом и что-то быстро набирает на компьютере, уставившись в монитор.

— Это моего секретаря.

— Ах, всё-таки у тебя есть секретарь, — не без сарказма отвечаю я.

— Есть.

Островский лаконичен и даже не смотрит на меня, словно у него есть дела куда важнее, чем бессмысленный разговор с сотрудником. Нет, милый, придётся оторваться. Я приближаюсь к рабочему столу и прислоняюсь бедром к его краю. Герман переводит на меня задумчивый взгляд. Я жду, пока он пройдётся от бедра выше и остановится на моём лице. Надеюсь, он удовлетворён своим коротким осмотром. Мускул на его щеке дёргается, и я почему-то прихожу с заключению, что он доволен. Сегодня я надела зелёное платье по фигуре, и знаю, что оно чертовски мне идёт.

— И где же он, твой секретарь, позволь узнать?

В моих глазах вызов, а в голосе — лёгкая претензия. А что? Имею право.

— В отпуске на три недели по семейным обстоятельствам, — снисходит он до ответа, и я киваю.

— И ты решил…

— Что ты пока её заменишь, — заканчивает босс за меня.

Герману не удаётся сохранить серьёзность до конца, потому что я вижу эту его чёртову ямочку на щеке, и мне совсем не нравится, что наглец тут развлекается за мой счёт. Сказал же, что скучает.

— Прекрасно, но у меня, Герман Маркович, другая должность. Я далека от ассистентского функционала.

— Пока у нас идут перестановки в филиалах, ты вполне можешь помочь мне. Уверен, ты справишься.

В целом, он прав, но я не хочу уступать ни миллиметра, пока это возможно.

— Помочь? Взяв на себя обязанности твоего секретаря?

Герман разворачивается ко мне, чуть качнувшись на спинке кресла. Если я обойду стол и сделаю два шага, то имею все шансы прямиком приземлиться к нему на колени. И отчасти мне очень хочется это сделать. Наверное, так будет удобнее вцепиться ему в волосы и стереть эту ухмылочку с лица.

— Как вариант. В деньгах ты ничего не теряешь.

— При чём здесь деньги, я…

Что я? Не рождена для секретарской работы? Вернее, для секретарской работы на тебя, милый… Вот что мне хочется ему сказать, но я лишь делаю глубокий вдох и держу язык за зубами.

— Я не могу быть твоим секретарём.

— Это ещё почему?

Потому что ты неправильно на меня действуешь. Потому что я не хочу слишком часто с тобой контактировать. Потому что мне не нравится собственная реакция на твоё появление в моей жизни. А ещё, потому что я боюсь этой реакции, очень боюсь. Давай встречаться на совещаниях и держаться на расстоянии друг от друга? И больше никаких внерабочих встреч. Прекрасный вариант, ты так не думаешь? Всё это проносится в моей голове за секунду, но, конечно, Островскому я говорю совсем другое:

— Потому что у меня есть свои должностные обязанности. Моя работа сама себя не сделает.

— Мы наймём тебе помощника, — откидывает мои возражения одной фразой.

Приехали.

— А почему бы тебе не найти временного помощника себе?

Логично же, так? Но, видимо, у Германа своя логика.

— Можно найти, но… я хочу, чтобы это сделала именно ты. Насколько помню, ты прилежна и исполнительна.

Помнит он… лучше бы не вспоминал, а то и я следом, ещё чего, тем же займусь.

После таких слов мне нечего добавить. Удовлетворение, плескающееся в его взгляде, можно разливать по флаконам и продавать за бешеные деньги. Что ж, хочет себе секретаря в моём лице, значит, получит. Только со всеми отсюда вытекающими последствиями.

10