Ботаничка

Над головой грохнуло, будто проломилась крыша. Исчезли огоньки индикаторов на панели видеосистемы. Стало абсолютно темно. Дробный шум заполнил все пространство спальни. Анна как в детстве накрылась одеялом с головой, чтобы пережит минуту жути, а когда выглянула, зеленый электронный глазок уже горел. Шум дождя стал утихать.

* * *

— План-наряд.

По щеке начальника охраны тянулась светло-розовая дорожка. Веточка над ухом оказалась обломанной.

— Что случилось? — Анна указала на кровь.

— Буря. Двое сломались под корень. У мня пара веток. План-наряд.

— Возьми. Как тебя звать?

— Дуб.

— А человеческое имя?

— Виктор.

— Ночью отключалось электричество.

— Я знаю. Есть резервный генератор, включается автоматически. Эти не успели. Сильно испугалась?

— Не знаю. Наверное. Спряталась под одеялом. Тут есть какое-нибудь оружие, вдруг еще раз…

— Осиновый кол. Лучше пока никто не придумал. Я тебе принесу.

— Обломки твоих…?

— Да. Еще, говорят, серебряная пуля помогает. Только, чего нет — того нет. Девчонка убежала?

— Да. Я ее во сне видела. Это Они устроили бурю?

— Я не знаю.

Анна подошла и стала вытирать ему щеку салфеткой. Виктор перехватил ее руку, прижал к прохладным твердым губам, другой рукой подхватил под коленки и посадил на сгиб локтя. Показалось, она и вправду сидит на дереве.

— Увидят. Камеры…

— Пусть. Мне уже все равно. Я сегодня ночью видел, как из переломленного ствола течет кровь. За что с ними такое? За что со мной? Хотя, со мной, наверное, по справедливости. Я контрактник. Убивал… много. Расплата.

— Если тебе прикажут, ты обязан выполнить волю хозяев. Будешь сопротивляться?

— Не знаю.

Он поставил ее на пол, легко, едва касаясь, погладил по голове и ушел. А в три часа вместе с образцами принес сырой осиновый сук. С одного конца торчали волокна розоватой древесины, с другой дрын оказался остро заточен.

— Носи с собой. Эти в поселке совсем озверели. Полинка кинулась на женщин у колодца. Но там каждая, выходя из дому, осину берет. Отбились. Этот кол посильнее обычного выйдет.

Анна все перебирала образы своего сна. При чем тут Борюсик? Не пришлют же его в качестве проверяющего. Можно, конечно, нафантазировать, будто весь их брак был заранее подстроен. Но если даже и так, инициатором такого перфоманса могла быть Алиса, но никак не руководство корпорации.

А что ты вообще о них знаешь? Ничего. На вывеске обычный пищевой синдикат. По сути — вообще не понятно, что. Чем она там занималась? Да ничем!

Анна осторожно спускалась по влажной бетонной дорожке к деревне. Траву прибило бурей. Даже цветы не распустились, хотя к обеду в черных тучах стали появляться просветы. Она сегодня надела джинсы и ужаснулась, так похудела. Осиновый кол болтался на шнурке. Прятать не стала, пусть, если кому интересно смотрят.

Пекарка молча сунула ей булку и захлопнула дверь. У колодца никого не оказалась. Молочница долго не открывала. Анна уже приготовилась к неприятному моменту, когда с ней не станут разговаривать — не уберегла девчонку — но заплаканная Фая, наоборот, пригласила во двор.

— Сахади. Щего там стоять? Эти по поселку с утра бегают.

— У меня вот.

Анна продемонстрировала свое оружие. Фая только махнула рукой.

— Что тут случилось, почему у колодца никого? — спросила Анна.

— Доктор померла. Все на погост ушли, хоронят.

— А вы?

— Молоко возьми.

Фая на вопрос не ответила, стояла вытирала слезы краем платка. Анна поставила банку в пакет.

— Где кладбище? Как туда пройти?

— Не ходи. Люди тебя ругают. Лучше вообще в поселке больше не появляйся. Злые все. А эти празднуют. Хоть твоя девощка к русалкам ушла, а все им в радость.

— Мне берегиня сказала ее отпустить, иначе могла большая беда случится.

— И так случилась. Иди себе.

На обратном пути Анна увидела Колю в компании кабанчика. Они шли от магазина. Коля издалека поклонился. Анна тоже кивнула, хотя не была уверенна, можно или нет.

— Магазин закрыт. Мавка конфетку попросила. А магазин-то закрыли. Завтра приду. У вас веревочки никакой нет, Борьке брюхо подвязать, а то репьи набиваются?

Анна отцепила осиновый кол, отвязала шнурок и бросила Коле, тот поймал на лету и тут же начал обвязывать кабанчика. Шнурок оказался короток. Коля жалко развел руками — не получилось.

— Я ему фартучек сошью, — пообещала Анна. — А шнурок выбрось. Мне он не нужен.

— Тогда я его себе оставлю. Можно?

— Конечно.

Коля заулыбался. Не нашел конфетку, принесет своей подруге игрушку.

Слезы лились, не переставая. Руки были заняты: в одной несла пакет в другой осиновую палку, которая совсем недавно, возможно, была человеком. Было жаль доктора, жаль утопленника и его подругу, жаль злосчастного кабанчика, которому в выпоторшенное брюхо набивались репьи. Как теперь будет жить деревня? За что люди разозлились на Анну? Не удержала девчонку? Пошла за советом к ведьме? Не помогла доктору?