Божественный яд

Уварова неестественно замерла с занесенным ножом. Агент, который стоял за Макаровым, знал свое дело. Пуля прошила девушку насквозь. Но Уварова еще пыталась нанести удар, хотя Макаров уже отпрыгнул к стене, а жизнь вытекала жирным пятном крови на ее блузке.

Надежда качнулась, выронила нож и кулем свалилась на пол.

Прошло не более двух секунд.

Родион Георгиевич очнулся.

От удара дверь распахнулась так, что чуть не слетела с петель. В кабинет ворвался Джуранский. Ротмистр выставил руку с наганом, не зная в кого стрелять.

Сыщик среагировал первым.

— Ротмистр, смирно! — рявкнул он.

Джуранский вздрогнул и посмотрел на своего начальника.

— Что происходит? — глухо спросил он.

— Все в порядке! Господам из Особого отдела пришлось стрелять.

В дверях появились встревоженные чиновники сыскной полиции. Среди них уже толкался Лебедев.

— Господа, все в порядке, прошу расходиться! — громко и четко крикнул Ванзаров.

Джуранский снял боек с огневого положения, опустил наган и сунул в кобуру под пиджаком. Он с удивлением рассматривал тело девушки, скорчившееся на полу.

Макаров не подал вида, что происшествие его хоть как-то коснулось, и быстро отдавал команды. Двое агентов подняли тело и поволокли из кабинета. Агент, стрелявший в Уварову, спрятал в карман финку и вышел вслед за напарниками.

Статский советник ледяным тоном приказал Джуранскому закрыть за собой дверь.

13

— Родион Георгиевич, я прекрасно осведомлен о вашей нелюбви к особым методам работы… — жестко сказал заведующий Особым отделом. — Поэтому должен кое на что открыть вам глаза. Барышня, которую вам наверняка сейчас жалко, никакая не Надежда Уварова, а Фаина Бронштейн…

Макаров сделал паузу, отбил пальцами по столу нервную дробь и продолжил:

— Как выяснилось, она член боевого крыла революционной еврейской организации «Бунд». Приехала из Вильно. Эти молодчики — отъявленные убийцы. Они назвали свою боевую группу «Моссада» и намереваются уничтожить высших чиновников империи. Судя по всему, у барышни было задание внедриться в «охранку», чтобы выявить агентов. Надо сказать, это ей почти удалось. Но я исправил ошибку моего сотрудника. Вот так!

Сыщик слушал безжалостного коллегу и понимал, что все его, Ванзарова, предположения о невиновности Уваровой — Бронштейн на самом деле могут быть ошибкой. Надежда, или Фаина, могла с легкостью позвонить к нему домой и с легкостью расправиться с Марией Ланге и профессором. Но теперь уже все равно! Даже если она и убийца, то унесла эту тайну с собой. Остался последний шанс. Нужно во чтобы то ни стало найти Ланскую.

— Я все понял, — медленно выговорил Ванзаров, думая совсем о другом.

— Вот и отлично! — Макаров протянул руку. — Прошу фотографию.

Ванзаров безропотно отдал уже ненужный кусочек картона.

— А теперь, Родион Георгиевич, дело!

— Какое дело? — искренне не понял сыщик.

— Дело профессора Серебрякова! — Макаров понизил голос. — Это приказ. Надеюсь, вы понимаете, что я могу обратиться к вашему начальнику, господину Филиппову? Но мы обойдемся без лишней канители. Вы же человек разумный!

Ванзаров открыл ящик стола, вынул тоненькую папку и протянул Макарову. В ней не было ничего интересного. Обычный набор заключений экспертизы о вскрытии тела, протоколы пристава и прочие малозначимые бумаги. Протокол допроса Дэниса Брауна и отчет о филерском наблюдении Родион Георгиевич предусмотрительно хранил отдельно. То есть в папке дела Марии Ланге.

— Это все? — строго спросил статский советник.

— Все, — соврал Ванзаров, зная, что у него в кармане притаилась и самая главная улика: фотография Серебрякова с барышнями.

Макаров пошел к двери и, уже взявшись за ручку, остановился, повернувшись к сыщику:

— Надеюсь, господин коллежский советник, вы понимаете, что нет никакого профессора Серебрякова. И барышни Уваровой нет, и никогда не было. Поэтому, с этой минуты, вы больше не проводите следственных действий. Вы обо всем забываете. Это я могу обещать и вам. Всего доброго!

14

После ухода Макарова Родион Георгиевич смог вздохнуть с облегчением. Неожиданно просто он отделался от одного грозного кредитора. То, что ему запретили расследовать дело профессора, сыщика волновало мало. Ведь никто же не запрещал делать розыск по делу Марии Ланге!

В кабинет вошли Джуранский и Лебедев. Эксперт выглядел непривычно мрачным, а щеки ротмистра горели.

— Что же такое творится, Родион Георгиевич? — возмутился он.

— А что прикажете? Это мы с вами ловим мелкую рыбешку, а господин Макаров защищает основы государства. Где уж тут выбирать методы… — Ванзаров развел руками. — Тем более барышня оказалась не такой простой, как нам показалось.

— Я так понимаю, исследовать овечью шкуру, которую мне дал Мечислав Николаевич, уже нет надобности? — сухо спросил Лебедев.

Ванзаров утвердительно кивнул.

— И дело закрыто?

Ванзаров опять молча кивнул.

— И что же мы будем делать? — Джуранский растерянно посмотрел на своего начальника.

— Как что?! Искать убийцу Марии Ланге! — заявил Ванзаров.

— Родион Георгиевич, а почему вы утаили, что вам телефонировали с угрозами? — с укоризной спросил Джуранский.