Божественный лик Византии

Разумеется, встречались и иные примеры. Тот же Афанасий I во время своего второго патриаршества стал самоотверженным печальником за бедных и обиженных перед василевсом. Помимо личных встреч между патриархом и императором организовалась широкая переписка, и из анализа писем Афанасия I видно, что множество его посланий посвящено просьбам о снисхождении к пленным и милости к провинившимся подданным. В это время в Константинополе вследствие неурожайного года цены на хлеб и продовольствие резко выросли. Чтобы спасти голодных, Афанасий I закупил хлеб и организовал бесплатное питание граждан. Он же нелицеприятно обличал спекулянтов из числа столичной аристократии, желавших сделать деньги на чужом горе; и не безуспешно. Под угрозой анафематствования спекулянты были вынуждены сбавить цены на хлеб[1484]

.

Именно по инициативе Афанасия I царь издал в 1306 г. закон, которым категорично запретил работать в воскресные и праздничные дни, а питейные учреждения обязал закрыть для посещений. Не были обойдены вниманием царя и патриарха монахи: «Монахини и монахи не должны жить в городе беспорядочно, но сообразно с законами и канонами. Если же ктонибудь из них впадет в беззаконие и прегрешение и не думает о покаянии, таких против воли надлежит сажать в затвор на воду и хлеб»[1485]

.

Не менее величественную картину являл собой патриарх Иосиф II – внебрачный сын Болгарского царя Иоанна Шишмана (1371—1395) и гречанки. Именно ему пришлось пройти через горнило ФеррароФлорентийского собора 1438—1439 гг. Обладая подлинным государственным умом, он сделал все для обеспечения унии с Римской церковью. Не уступив при этом ни йоту тех прерогатив, которыми обладал предстоятель Константинопольской кафедры[1486]

.

Замечательным государственником зарекомендовал себя Михаил IV Авториан, венчавший на царство Феодора I Ласкариса и обещавший полное отпущение грехов всем византийским воинам, павшим в боях с врагами родины. Хотя данная инициатива не была поддержана остальными иерархами Восточной церкви как не соответствующая канонам, она достаточно красноречиво раскрывает образ мыслей этого патриарха.

Слабые натуры на патриаршем престоле попеременно соседствовали с сильными характерами, которым подвластно почти все (если не все) в государстве. И если патриархи Герман II и Григорий III Маммас обычно солидаризировались с царями в выборе стратегических решений, то это «обвинение» никак нельзя обратить в сторону Арсения Авториана, Исаии и некоторых других персон. И «византийский папизм», внешние проявления которого в публичной сфере и ранее бывали очень чувствительны, в осень Византии порой расцветал пышными цветами архиерейского высокомерия.

За неполные 200 лет прежде существовавшая процедура интронизации патриарха претерпела значительные изменения. До 1204 г. она происходила в Магнаврском дворце, где царь, обращаясь к новому патриарху, провозглашал: «Божественная благодать и наше величество, Ею установленное, возводит святейшего (имя) на Константинопольский патриарший престол». После 1261 г. интронизация происходила уже в триклинии Влахернского дворца и сопровождалась словами василевса: «Святая Троица, силой, которую Она нам дала, возводит тебя (имя) на престол епископа Константинополя, Нового Рима, и Вселенского патриарха». Наконец, к началу XV века интронизация переместилась из дворца в храм Святой Софии. Там, в присутствии императора, государственный сановник произносил: «Наш великий и суверенный государь и Священный Синод призывают твое святейшество на первенствующий Константинопольский патриарший престол»[1487]. Разницу и нюансы легко уловить даже невооруженным взглядом.