Божественный ветер. Жизнь и смерть японских камикадзе. 1944-1945

В Себу благополучно совершил посадку около 20.30. Намеревался лететь оттуда утром следующего дня и найти подходящую цель для атаки. Вот замечания в надежде, что они принесут пользу тем, кто будет выполнять задания после меня.

1. Перед вылетом следует тщательно осмотреть бомбовый взрыватель.

2. С нагрузкой в одну 250-килограммовую бомбу и четыре 60-килограммовые бомбы самолет способен лететь со скоростью 125 узлов. Учитывая это, важно определить точное время вылета. Нельзя распознать класс кораблей, если не опуститься над целью до высоты, как минимум, 1820. С воздуха трудно найти в море цель даже при ярком лунном свете.

3. Думаю, что пикирующий бомбардировщик типа 99 может успешно провести атаку камикадзе даже в сумерках, если ее точно рассчитать по времени.

4. Рекомендую обдумать проведение атак на рассвете, используя Себу как промежуточную базу. В атаках на заре меньше риска встретить истребители противника, а экономия топлива усилит разрушительные последствия столкновения самолета с целью.

5. Прежде всего, не следует терять терпения. Следует подождать благоприятной обстановки для атаки. Нетерпеливый пилот склонен поразить недостаточно ценную цель.

Наодзи Фукабори.

PS. Уверенность наших пилотов в своих силах убеждает меня в том, что престиж империи сохранится и в дальнейшем. Наши пилоты молоды, но ведут себя великолепно. Нет нужды беспокоиться за выбор пилотов-камикадзе. Желаю как можно больше удачи и наилучшего здоровья. Прощайте».

В компании пилотов

Какая атмосфера царила на базах, где пилоты-камикадзе в обстановке предельного напряжения ожидали своей очереди совершить последний полет? Как офицер, ответственный за летную подготовку в Мабалакате и Себу, я контактировал со многими пилотами и могу искренне признаться, что не припомню их в мрачном, депрессивном состоянии. К примеру, эпизод на вечеринке с сакэ красноречиво характеризует их настроение.

Как-то в середине ноября личный состав базы в Себу подарил пилотам-камикадзе дюжину бутылок сакэ. В случае малейшей вероятности вылета на задание пилоты воздерживались от выпивки, но тогда не поступало сообщений о присутствии в оперативной зоне каких-либо кораблей противника, и я приказал передать подарок в казарму летчиков-смертников.

После ужина ко мне пришел посыльный с приглашением посетить вечеринку пилотов. Приглашение получил и лейтенант Канно, выздоравливавший после ранения в ногу. Его внесли на руках несколько ликовавших летчиков. За столом, заставленным разными яствами, сакэ не жалели. Для прифронтовой зоны это было весьма впечатляющее мероприятие, оно доставило участникам много радости.

Один из пилотов, несколько подвыпивший, неожиданно подошел ко мне и спросил:

– Когда я смогу участвовать в специальной атаке? Почему вы не разрешаете мне вылет в ближайшее время?

К нему присоединился другой летчик:

– Я вступил в специальный ударный корпус с самого его образования, однако более поздние добровольцы уже выполнили свой долг. Сколько времени я должен ждать?

Я сразу не сообразил, как ответить на эти каверзные вопросы. Однако внезапно мне пришла в голову идея.

– Помните, как один из величайших воинов Японии, Масасигэ Кусуноки, накануне своей последней битвы вызвал воина-сына и велел ему идти домой к матери?[22] Рано или поздно наступит время для каждого из нас. Атаки камикадзе, так или иначе, продлятся до установления мира во всем мире. Парни, вы должны считать себя первыми из многих на переднем крае и не жаловаться на то, что исполните долг парой дней позже, чем кто-либо еще.

Они кивнули в знак согласия. Но пилот, обратившийся ко мне первым, сказал:

– Да, я понимаю, что вы имеете в виду, но считаю, что лучше быть старшим Кусуноки.

Течение разговора изменилось в тот момент, когда другой пилот спросил: различается ли в гробнице Ясукуни отношение к усопшим в зависимости от звания?[23]

– В гробнице Ясукуни нет никакой дискриминации, – ответил я. – Старшинство определяется исключительно сроком поступления.

– В таком случае я превзойду вас в звании, командир, потому что вам придется послать на задание многих пилотов, прежде чем выполнить его самому.

– Слушай, как мы поступим в отношении командира, когда он явится в Ясукуни? – спросил пилота приятель.

– Давай назначим его сержантом столовой!

Эти слова покрыл взрыв хохота.

– Не смогли бы вы предложить мне что-нибудь получше? – взмолился я.

– Хорошо, тогда, может быть, офицером столовой, – согласился только что говоривший пилот.

Все снова рассмеялись.

Вечеринка затягивалась, и я собрался уходить. Два-три пилота последовали за мной к двери и даже дальше, обращаясь с просьбами отправить их на спецзадание пораньше. Услышав их просьбы, некоторые пилоты-коллеги кричали:

– Несправедливо! Никаких привилегий!

Эти странные выкрики потонули в шуме общего веселья, который постепенно ослабевал по мере того, как я в раздумье удалялся в свои апартаменты.