Читаем Божество полностью

Как? Заговорить и говорить достаточно долго в классе, в коридоре школы не представлялось возможным, чтобы не привлечь бдительного внимания одноклассников, которые не приминули бы приклеить ярлык влюбленного, а ещё, чего доброго, с тем же Комаром драться придётся… Я был заинтересован не в оглашении дела, но в собственно деле. Проследить, как она идёт домой? Подойти по дороге и заговорить? А где гарантия, что разговор будет поддержан? Придти прямо домой? Нет желания встретиться с её предками, да и, опять же, кто сказал, что она пустит меня, станет со мной разговаривать? Отсутствие предков, положим, можно и отследить, но дальше… Как гарантировать себе проникновение в «высокий терем» и беседу с хозяйкой? Чем объяснить свой визит? Произносить и тут слово «люблю» желания не возникало. Решение нашлось достаточно быстро и, честно говоря, я сам был несколько удивлен собственной выдумкой.

Отлив из стоявшей в кухонном шкафу двухлитровой бутыли в маленький аптечный пузырёк несколько граммов спирту и спрятав тщательно закупоренный после того пузырёк в карман, я направился по заранее выясненному адресу. Взбираясь по незадымляемой лестнице большого дома с лифтами, я состроил, насколько сумел правдоподобно, невменяемую физиономию и, находясь этажа за два до цели, достал пузырёк, открыл его и вытряхнул содержимое себе в рот. Постояв немного, дав спирту впитаться в язык и внутренность щек, чтобы появился хоть какой-нибудь запах, я поправил выражение невменяемости на лице, добрёл, уже входя в роль и пошатываясь, до таниной квартиры и уткнулся ухом в дверной звонок, прижимая к кнопке ушную раковину всем весом тела. Таня открыла быстро. Я оттолкнулся двумя руками от стены, чуть качнулся перед ней молча и, едва не сбив её с ног, рухнул на пол её прихожей.

Она отшатнулась. Отшла на два шага. Кажется, вскрикнула перед этим, потом подошла, присела, спросила, не плохо ли мне, я открыл рот, собираясь мычать, и она вдохнула заготовленный мною запах и сказала:

— Фу-у-уу…

Я закрыл рот. Таня сидела рядом со мной, лежащим у её ног, на корточках. Она была совсем рядом. Моё дыхание отражалось от её коленок (коленок!) и возвращалось, тёплое, мне в лицо.

— Что же мне с тобой делать… — сказала она.

Не зная, насколько натурально смогу подражать абстрактному пьяному человеку, я предпочёл промолчать, выразительно морщась, моргая и пытаясь показать, как я пытаюсь повести головой из стороны в сторону. Уж не знаю, настолько ли натурально у меня получалось или просто в этом возрасте действует некий инстинкт, заставляющий включаться в любую игру, но Таня вздохнула и стала пытаться помочь мне сесть, а потом встать. Я позволил. О-о-о… Она обняла меня. Обняла. Я об этом и мыслить не мог, строя планы и цели визита. Её тело было настолько рядом… Она втащила меня в комнату и усадила в глубокое мягкое кресло. Сама села в другое.

— Что же мне с тобой делать?.. — повторила она, а я закрыл глаза, опасаясь за степень правдивости своего взгляда. Так проще…

Какое-то время потом я сидел в темноте век, не решаясь поднять их, так как был уверен, что если Таня увидит моё лицо в момент открытия глаз, она сразу раскроет обман: слишком я боялся не проконтролировать во всех тонкостях сокращения маленьких мышц около глаз, движения век… Я слушал. Таня металась по комнате, по квартире, приговаривая из Чернышевского и что-то про время. Я замер. Казалось, что и закрытые мои веки уже выглядят напряженно и неправдоподобно, я старался услышать, когда Таня окажется в другой комнате, чтобы открыть глаза и, когда она вновь войдёт, оказаться перед ней уже «нормальным»… Вот она вышла… Или нет… В возбужденной голове что-то стучало и гудело… Вот точно вышла. Я открыл глаза. Тихо. Звук воды, льющейся воды. Душ. Она пошла принимать душ? Видимо, да. А я подожду, пока она не выйдет. После воды её состояние немного изменится, это будет уже не совсем та она, что встретила меня «пьяного» у входа, и эта не совсем та она обнаружит в комнате не совсем того меня. Да.

Перейти на страницу:

Все книги серии ОГИ-проза

Похожие книги

Я хочу быть тобой
Я хочу быть тобой

— Зайка! — я бросаюсь к ней, — что случилось? Племяшка рыдает во весь голос, отворачивается от меня, но я ловлю ее за плечи. Смотрю в зареванные несчастные глаза. — Что случилась, милая? Поговори со мной, пожалуйста. Она всхлипывает и, захлебываясь слезами, стонет: — Я потеряла ребенка. У меня шок. — Как…когда… Я не знала, что ты беременна. — Уже нет, — воет она, впиваясь пальцами в свой плоский живот, — уже нет. Бедная. — Что говорит отец ребенка? Кто он вообще? — Он… — Зайка качает головой и, закусив трясущиеся губы, смотрит мне за спину. Я оборачиваюсь и сердце спотыкается, дает сбой. На пороге стоит мой муж. И у него такое выражение лица, что сомнений нет. Виновен.   История Милы из книги «Я хочу твоего мужа».

Маргарита Дюжева

Современные любовные романы / Проза / Самиздат, сетевая литература / Современная проза / Романы
Раковый корпус
Раковый корпус

В третьем томе 30-томного Собрания сочинений печатается повесть «Раковый корпус». Сосланный «навечно» в казахский аул после отбытия 8-летнего заключения, больной раком Солженицын получает разрешение пройти курс лечения в онкологическом диспансере Ташкента. Там, летом 1954 года, и задумана повесть. Замысел лежал без движения почти 10 лет. Начав писать в 1963 году, автор вплотную работал над повестью с осени 1965 до осени 1967 года. Попытки «Нового мира» Твардовского напечатать «Раковый корпус» были твердо пресечены властями, но текст распространился в Самиздате и в 1968 году был опубликован по-русски за границей. Переведен практически на все европейские языки и на ряд азиатских. На родине впервые напечатан в 1990.В основе повести – личный опыт и наблюдения автора. Больные «ракового корпуса» – люди со всех концов огромной страны, изо всех социальных слоев. Читатель становится свидетелем борения с болезнью, попыток осмысления жизни и смерти; с волнением следит за робкой сменой общественной обстановки после смерти Сталина, когда страна будто начала обретать сознание после страшной болезни. В героях повести, населяющих одну больничную палату, воплощены боль и надежды России.

Александр Исаевич Солженицын

Проза / Классическая проза / Классическая проза ХX века