Божьи люди. Мои духовные встречи

И если бы мы не знали ничего больше об о. Иоанне, как лишь об этой высоте его литургического богослужения, и тогда мы могли бы сказать о нем:

“Это был святой служитель Церкви Божией!”

Последние дни

Насколько было известно, батюшка хотя и болел не раз, но сравнительно мало и редко. В нужных случаях обращался к врачам. Ап. Павел своему ученику Тимофею и то давал в болезни совет: ради стомаха^[185]

и частых твоих недугов пей мало вина с водою…^[186] Но не всегда о. Иоанн слушался предписаний врачей. Например, однажды доктора предписали ему в посту есть мясо: иначе грозят плохие последствия. Он отказывался. Доктора настаивали. Тогда батюшка заявил, что спросит телеграфом благословения матери. Эта духовная орлица ответила телеграммой:

“Лучше умереть, а постов не нарушить!”

Конечно, о. Иоанн беспрекословно послушался мать.

Я думаю, что такой повелительный приказ могла дать одна из тысячи, а может быть, из миллионов матерей! И неудивительно, что от нее родился человек подобной силы духа. История великих святых свидетельствует нам, что у них были и великие матери: святые Василий, Григорий, Златоуст, Августин родились от славных матерей, преподобный Сергий Радонежский, св. Тихон Задонский, св. Серафим Саровский воспитаны были сильными и святыми по духу матерями. Филарет Московский, Феофан Затворник родились от благочестивых родителей. И вообще, если мы просмотрим все Четьи–Минеи (я этим однажды занимался), то увидим, что или оба родителя святых были богоугодны, или кто-либо один из них, большей частью — мать, а иногда бабушка. И лишь в очень исключительных случаях святые дети имели дурных родителей: для Бога все возможно! Св. Варвара^[187]

родилась от злого отца, св. Анфуса^[188] — от дурного императора Константина.

Недаром сказано в Слове Божием, что за благочестие родителей Господь благословляет их потомков до 20 рода! А наказывает за грехи их — до 3 и 4 колена (Исх. 20).

Но меня всегда удивляло в о. Иоанне другое: поразительная сила в несении невероятных трудов по пастырству. Ведь только подумать: с 3 часов утра и до 11–12 ночи он был занят. Занят с людьми. Мы сами по своему опыту знаем, как нелегко переносить людей вообще. Человек — существо тяжелое! Ибо греховное, изломанное, испорченное. Если уж Сам Господь однажды воскликнул: “…доколе буду с вами? доколе буду терпеть вас?”^[189] — то тем более трудно нам. И мы любим хоть на некоторое время уединиться от людей, “отдохнуть” от них. Поэтому строят отдельные дома, отдельные комнаты, затворяют двери; работают в конторах, а спешат уехать домой, да и дома просят еще “не беспокоить” их.

А о. Иоанн не имел ни уединения, ни отдыха чуть не круглые сутки! Да и с кем бывал? С больными, с несчастными, со страдающими… Это особенно трудно.

В Париже мне пришлось посещать иногда дома для сумасшедших, вмещавшие до 5000 больных. В одном из них главный доктор, верующий католик, сказал мне в кабинете:

— Прошу вас: молитесь обо мне! С этими несчастными, мне кажется, я и сам начинаю сходить с ума!

Подумать лишь, какого напряжения вообще, и в особенности — молитвы, требовали люди от о. Иоанна: ведь почти все ждали чуда! Легко сказать! И в Евангелии сказано, что после исцеления кровоточивой Христос почувствовал “силу, исшедшую” из Него^[190]. Вероятно, и в других чудотворцах происходит нечто подобное. Какая же нужна была громадная сила, чтобы переносить все это каждый день, месяцы, годы, почти до 80 лет! Вот что поражает больше всего в о. Иоанне.

Но Божественная благодать поддерживала его в таком беспрерывном подвиге. Служение ежедневных литургий, непрестанная сердечная молитва, призывание Божией силы во время молебнов — это укрепляло и, вероятно, обновляло его природную силу.

Кроме того, думаю, радовало его и то, что он постоянно пребывал в среде верующих, то есть среди лучших людей!

Зато какую же борьбу вел против него “ангел сатанин”! В Дневнике он постоянно пишет об этом! И неудивительно, что батюшка по временам уезжал на отдых: то на родину, то к друзьям… Даже и апостолы после проповеди нуждались в этом, и Сам Христос отводил их в уединенное от народа место.

Да и самая молитва его требовала огромной траты сил. Нам, обычным людям, служить легко; но так молиться, как он молился, — нужна сила! Или говорить проповеди: мы ровненько объясняем слушателям, точно урок в классе, а у него всякое слово горело. Однажды в Сербии старый и разумный богомолец спросил меня (по–сербски):

— Отче владыко! Что это значит? Один скажет “Бог”, и “нема ништа” (нет ничего); а другой скажет тоже “Бог”, и “огонь запалисе” (огонь загорится)?

Вот и у о. Иоанна все всегда было с “огнем”. И именно от этого были сильны и его молитвы, и действенны проповеди. Последние по содержанию своему и с ораторской точки зрения не представляли ничего чрезвычайного. Будучи преподавателем в Санкт–Петербургской академии, я однажды задал для доклада курсу тему: определить по проповеди проповедника. А автора я скрывал, конечно. На этот раз три докладчика дали, по проповеди, такой отзыв: