Божья девушка по вызову. Воспоминания женщины, прошедшей путь от монастыря до панели

Бедная мать Роза изо всех сил старалась делать свою работу, но слишком часто плакала из-за собственной некомпетентности, а потому нам назначили третью наставницу, мать Иммаку– лату, женщину в больших очках, делавших ее глаза обманчиво блестящими, с красновато-лиловым ртом и квадратной челюстью. Она любила пошутить, обладала хорошими манерами, но ее нервная привычка постоянно поправлять очки и холодность, даже когда она улыбалась, не могли нас обмануть. В ней не было чего-то однозначно плохого, но она совершенно не представляла, что надо делать. Она слепо верила в Бога, говорившего через ее руководителей. Руководство назначило ее наставницей кандидаток, и не имело значения, что она ничего не знала об этой работе – вера подсказывала, что у нее чудесным образом все получится. Она была сама невинность, такой же ребенок, как и я. Преподавая в начальной школе, мать Иммакулата привыкла иметь дело с маленькими детьми, а теперь под ее крылом были другие дети, большие, вот и вся разница.

В это время из Англии прибыла таинственная и вызывающая благоговение преподобная глава ордена, пожелавшая посетить три австралийских монастыря. У нас не хватало времени приготовить в качестве приветствия концерт, так что мы провели для нее религиозные чтения в обычном зале, а следом начался разговор, в ходе которого она задала несколько вопросов. О ее впечатлении мы узнали позже: за большинство из нас она не дала бы и шести пенсов! Услышав эти новости, мы кусали губы, хихикали и фыркали. Удивительно, но такая оценка нас не расстроила – это казалось чрезмерно унизительным, а потому смешным. Мы просто не могли поверить, что за столь короткое время она способна вынести объективное суждение о нашей пригодности к служению Господу.

Во время завтрака мы всегда слушали фрагменты из «Подражания Христу», даже после шокирующего известия о том, что Фома Кемпинский, весьма уважаемый автор, никогда не будет канонизирован. После эксгумации выяснилось, что в могиле он прокусил себе плечо. Должно быть, он утратил надежду на Бога, очнувшись в безвоздушном гробу и обнаружив, что его похоронили заживо, – ни с одним святым такого бы не произошло.

Во время негромкой суеты, сопровождавшей сервировку стола и обед, нам читали труды основательницы до тех пор, пока настоятельница не произносила волшебные слова: «Хвала Иисусу!» Это служило сигналом к нескольким выступлениям, когда один человек говорил, а другие вели себя пристойно и держали в себе все, что им хотелось высказать. Только рабочие сестры, не принимавшие тех обетов, что принимали мы, и обычно сидевшие дальше от настоятельницы, чем мы, нарушали правило, согласно которому говорить мог только один человек. Часто они не могли понять наших бесед и тихо переговаривались меж собой; обычно настоятельница делала им замечания, но все без толку. В дни поста чтение было коротким, и это было приятным облегчением.

Перед посещением церкви и ужином обязательно проходило вечернее чтение. Дважды в неделю мы слушали писания Альфонса Родригеса. Он создал несколько книг из серии «Практика совершенства» и «Христианская добродетель». Книги были написаны с неподдельной искренностью, и мы охотно впитывали в себя специфические рассуждения автора и сведения о замечательных способах ведения Совершенной Жизни. Никакие другие книги не показывали так четко, какими жалкими и никчемными были люди, насколько отвратительными, мерзкими и неприличными были человеческие тела, и это должно было активно побуждать нас «следовать Духу».

В другие дни для чтения выбирались жития святых. После визита главы ордена несколько месяцев нам рекомендовали книги аббата Мармиона, представляя их как личный выбор главы, восхищавшейся ученой манерой изложения аббата. Наши простые умы с трудом понимали его идеи. Иногда нам читали настоящие триллеры, к примеру, жизнеописание веселого миссионера в Африке, имя которого я забыла, но кто, по крайней мере, вызывал у нас улыбку. Иногда – истории о мужчинах– святых, к примеру, об Алоизии, который никогда не смотрел на женщину, даже на свою мать, а также историю отца Пти, не прикасавшегося к яблокам, поскольку они были связаны с первородным грехом, что впустила в мир Ева. Отец Пти просил, чтобы после смерти его чистое сердце вырезали и сохранили для его близкого друга, сестры Х. Никто и не думал смеяться над подобными историями; мы относились к ним так, как пациенты относятся к лекарству: невкусно, но полезно.

Разумеется, в списке книг для чтения была и история жизни основательницы нашего ордена. Она вела необычную, отважную, таинственную жизнь, ближе к концу полную непостижимых явлений: например, ее видели одновременно в нескольких местах, она слышала голоса и точно предсказывала будущее. Она была пионером в сфере образования для девочек из небогатых семей, понимая, что оно служит дорогой к эмансипации и выходу за рамки второстепенных ролей, которые играли женщины в начале девятнадцатого века.