Божий дар, или Ход конем (СИ)

Он усмехнулся своим мыслям. Конечно же, он прекрасно знал Шере. Какое-то время они вместе учились, пока их не разлучили, отправив в разные Гильдии, что он, кстати, очень тяжело переживал, поскольку у них тогда завертелся бурный роман. Насчет своего призвания он никогда не сомневался, но насчет нее, он до последнего надеялся, что она станет Светлым магом — ее ведущим предметом была Артефакторика, одна из немногих нейтральных дисциплин.

Но судьба распорядилась иначе. Хотя, может, так решила сама Шере? Сейчас, по прошествии времени, он уже не мог с уверенностью сказать, действительно ли она была так в него влюблена, как он думал, да и, если честно, за свои тогдашние чувства сейчас он бы не поручился. Но, в принципе, какая разница? Это было очень давно — замечательное время, которое оставило самые радужные воспоминания. Стоит ли к ним возвращаться? Стоило. Хотя ему этого очень не хотелось.

И это еще мягко сказано. На самом деле, на душе у него скребли кошки. При всей своей изворотливости он был сентиментален до неприличия. Именно это его не раз спасало от гнева брошенных им женщин — он так расстраивался, абсолютно искренне переживая из-за утраченного чувства, или же из-за внезапно вспыхнувшей, но, конечно же, искренней новой любви или страсти, что несчастная все ему прощала, утешая его, давая советы на будущее и желая счастья. Он уже столько раз корил себя за слабохарактерность, но ничего не мог с собой поделать, и все его бесчисленные любовные истории начинались, продолжались и заканчивались практически по одному и тому же сценарию, оставляя в сердце самые теплые воспоминания, которыми он очень дорожил.

И теперь, выслуживаясь перед Лотаром, назвавшим его предателем, ему придется растоптать одно из самых лучших воспоминаний своей жизни — хотя это ли не предательство?

Его конь возмущенно заржал, вскидываясь на дыбы. Вальдос вздрогнул, очнувшись от размышлений. По его лицу текла дождевая вода, одежда промокла насквозь, но он не замечал этого, погрузившись в пучину мрачных мыслей. Он выругался сквозь зубы. Наверняка вещи, сложенные в дорожную сумку, не избежали той же участи. Он вздохнул. Теперь придется не только заново возводить купол, но еще и все сушить. Вальдос сосредоточился, начал творить заклинание…

Молния разделила небо пополам, блеснув ослепительно белой стрелой на иссиня-черном фоне. Вальдос резко осадил обеспокоенного коня, удивленно оглядываясь по сторонам. То, что времени прошло намного больше, чем он предполагал, и уже наступила ночь, он понял сразу. Так же как и то, что маны у него не осталось. Однако трактира нигде поблизости не было видно. Он опустил глаза на карту и застонал — на вымокшем клочке бумаги расплывались разноцветные пятна, сливаясь в одно, бесформенное и уже почти однородное. Странно, ведь обычно подобные документы — тем более артефакты, обязательно должны создаваться с защитой от… ну да, конечно. Лотар, скорее всего, решил, что Вальдос, как маг Воды и Воздуха, позаботится о защите карты от своей же стихии. Хотя, впрочем… при новой вспышке молнии Рейнгард пригляделся и на мгновение воспрянул духом, увидев на размокающем листе две точки — одну движущуюся и вторую — стоящую на месте. Значит, маячок, обозначающий Шере и его самого, все-таки работал! Однако радость его была недолгой — в темноте видеть он не умел, а факел захватить как-то не догадался, поскольку очень давно не покидал окрестности столицы, а если такое и случалось, то только в карете и в сопровождении слуг. Вальдос сжал руками виски, пытаясь как можно быстрее найти выход из этой нелепой ситуации, пока она не приобрела трагический оттенок — ему совсем не улыбалось натолкнуться на восставшее

кладбище, разбойников, диких зверей или же банально умереть от скоротечного воспаления легких, что при таком штормовом ветре, который не собирался утихать, а только еще больше поднимался, было — раз плюнуть.

И тут же застонал еще громче — клочок карты, сжатый в остервенении его собственной ладонью, слегка треснул с нехарактерным для бумаги звуком и… растворился в его руке. Вальдос поднял глаза к небу, по всей видимости, решительно настроенному против него. Ко всему прочему, его конь, не привыкший к таким прихотям разыгравшееся непогоды, начал все сильнее брыкаться, пытаясь повернуть назад. Можно было, конечно, скомандовать ему «домой», но вернуться ни с чем означало окончательно покрыть себя позором, признав, что даже с таким простым поучением он справиться не в состоянии. Вальдос пришпорил, было, коня, заставляя его двигаться дальше, но прогремел гром, потрясая окрестности, и бедное животное, совершенно обезумев, принялось снова и снова вставать на дыбы, задавшись целью сбросить с себя седока. Граф Рейнгард усмирял его изо всех сил, но в какой-то момент почувствовал, что закоченевшие от холода руки перестали его слушаться, а тело предательски сводит судорогой. Этого мгновения было достаточно, для того чтобы конь осознал никчемность своего хозяина и… выбросил его из седла.