Брачная ночь в музее

– Так вот, ко мне он относился ровно, как ко всем прочим своим сотрудникам. А мне он нравился. И я ему сначала улыбнулась, потом на совещании какой-то совет осмелилась дать. Совет стоящим оказался, мы с ним поговорили немножко после совещания. Он меня похвалил. Я расспросила, как ему удалось добиться таких результатов. Он мне стал рассказывать про свою семью, какой у него был требовательный отец, как строго его воспитывали. И я все слушала очень внимательно, не потому что мне было так уж интересно, а потому что видела, для него эта тема крайне важная. Так у нас с ним зародилось что-то вроде приятельских отношений. Как-то мне мама дала два билета в театр, я Сашу пригласила. Потом он меня на балет пригласил. Так и пошло у нас дело. Новый год справляли вместе у его родителей. Я им понравилась. Мы очень хорошо провели вместе время. И на следующий год мы с Сашей уже поженились. В общем, любая настоящая женщина знает, как себя повести, чтобы обратить на себя внимание понравившегося ей мужчины, чтобы он был уверен: эту женщину он выбрал исключительно сам и по своей воле.

– У меня так не получится.

– Получится! Ты только попробуй!

Но Ксюше и пробовать не хотелось. Не нравился ей Андрей. И обращать его внимание на себя Ксюше совсем не хотелось. Тем более что вскоре у них в отделе появился еще один молодой человек – Веня. Он появился по протекции Андрея, который и не скрывал своих давних дружеских отношений с Веней. Вот с этим новеньким Андрей мог проводить все свое время. Сначала все недоумевали, что за дружба такая между этими двумя, что водой их не разольешь. Потом стали замечать, что в дружеских отношениях с Веней в большей степени заинтересован Андрей.

Также вскоре выяснилось, что у Вени высоко наверху имеется то ли отец, то ли какой-то другой близкий родственник. И что в Москве, в самом Министерстве культуры, персону Вени хорошо знают. Так что принять или не принять Веню к ним в музей на работу, такого вопроса даже не стояло. Веню уже ждали, когда он явился. И его взяли сразу же на ставку младшего научного сотрудника, хотя диссертация у Вени была еще только в проекте. Да и не было никакой диссертации, одни наброски к ней.

Изучивший материалы этой «диссертации», Глеб Михайлович потом целый день ходил в шоковом состоянии и делился злым шепотом со всеми, кто хотел его слушать:

– Они там в министерстве что, вообще с ума сошли?! Какая там научная работа! Фуфло! Мусор! Несколько сканов из книг по фалеристике, соединенные ничем не обоснованными связками-выводами. Мой внучок в третьем классе писал реферат про знаки отличия в Красной армии, так у него работа и то с большим основанием может претендовать на кандидатскую, чем эти писульки нашего Вени!

– Так ведь внучок под вашим руководством свой реферат писал. Вот и Вениамин с вами запросто напишет свою кандидатскую.

– Ага! А потом мое же место займет!

– Вам давно пора на покой. Сами жаловались, что сменщика нет.

– А его и нет! Этот сопляк разве фалеристикой увлечен? Как бы не так! Я его к стенду подвел, показываю, тут у нас знаки Суздальского полка, тут офицерские, тут солдатские, тут медали, которые при посвящении в полковые офицеры кидали на банкете по случаю прибытия в полк в бокал с шампанским. А Веня стоит, ногами перебирает, только и думает, как бы ему от меня сбежать. И плевать ему на то, что всякому новому офицеру в полку обязательно заводили отдельный столовый прибор – серебряные ножи и вилки, фарфор, хрустальный бокал с символикой его полка. И в бокале медаль обмывали. После обмытия ее обычно носили на шее.

– Вы всегда очень интересно рассказываете. Вас даже школьники слушают с вниманием.

– А этот парень не стал меня слушать! Скучным Вене мой рассказ показался. Длинно больно. Вы, говорит, мне только краткие сведения давайте. Все только вкратце, я вас очень прошу. А разве можно про историю нашей армии, про наших героев и вкратце? Как человек, явившийся работать в музей, вообще осмеливается о чем-то таком просить? Чтобы вкратце? Нет, это у меня в голове не укладывается! Наоборот, он жадным должен быть до знаний. Ему все должно быть интересно. Он меня просить должен, чтобы я рассказывал и рассказывал. У него глаз должен гореть, когда он на кресты и медали смотрит. А у этого глаз тухлый! А значит, и нутро у него тухлое. Не желаю я себе такого сменщика, и пусть там в министерстве хоть что делают.

Однако невзирая на бурчание Глеба Михайловича, мнение которого все очень уважали, ссориться с директором – Иваном Петровичем, который стоял за Веню горой, – и неким всемогущим родственником из министерства никто не отважился. Веня получил экскурсии, часы для научной работы, а Глеба Михайловича сделали его научным руководителем и вроде как ответственным за будущую кандидатскую Вени.

– Обложили меня! – жаловался старик. – Со всех сторон обложили! Не буду этому гаденышу помогать, он такую ерунду напишет, что мне же потом стыдно будет.

– И все равно защитится, коли у него такая лапа наверху.