Брачный контракт кентавра

– Ее посадили за убийство сводного брата Михаила, – начала рассказ Рыбакова. – Улик было полно, как мелких, так и крупных. Несколько раз Миша приходил в школу с синяками на лице и шее. Сначала классная руководительница, Варвара Михайловна Осипова, не обратила внимания на травмы, ведь дети часто дерутся, но потом все же порасспросила малыша, и тот нехотя признался: «Меня Таня лупит». Варвара Михайловна поговорила с девочкой. Та свою вину не отрицала, но и не признала, сказала, что сводный брат очень вредный, вот она порой и не может сдержаться. Миша стал угрюмым, тихим, начал хуже учиться, и когда он внезапно исчез, у Осиповой сразу мелькнула мысль: дело нечисто, без старшей сестры тут не обошлось. После ареста девушки Варвара Михайловна сообщила о своих подозрениях оперативникам, ее показания стали одним из краеугольных камней в обвинении. Потом нашелся свидетель, Григорий Водоносов, который видел Татьяну выходящей под утро из леса. По словам мужчины, Привалова выглядела словно пьяная – шла покачиваясь, была вся в грязи. И она явно хотела остаться незамеченной, потому что кралась со стороны опушки по окраине деревни. Еще есть показания некоей Панкратовой, тоже видевшей девушку. Вот так постепенно и размотали клубок. В сарае Приваловых обнаружили тщательно спрятанный пуловер Татьяны, а на его правом рукаве и груди кровь. На вопрос, почему одежда оказалась в мусоре и как Таня может объяснить наличие на ней бурых пятен, девушка понесла чушь. Дескать, вещь ей очень не нравилась, но отец и мачеха велели донашивать свитерок, Таня решила от него избавиться, соврала старшим, что его украли, но выкинуть не решилась, а кровь на пуловере ее собственная – она случайно поранила руку. Анализа ДНК тогда еще не делали, но эксперты все равно уличили подозреваемую во лжи: кровь никак не могла принадлежать Татьяне, она была мужской. А еще земля на обуви Тани совпала с землей из оврага, где нашли Мишу.

– Неприятная история, – пробормотала я.

– Верно, – согласилась Олеся. – Но, к сожалению, не столь уж редкая. Привалова отсидела весь срок, замечаний не имела, вела себя тихо и была выпущена на свободу.

– Интересно, где она сейчас, – вздохнула я.

– В больнице, – неожиданно ответила Рыбакова.

– Прости? – не поняла я.

– Вчера вечером на улице Рагозина была обнаружена женщина со следами тяжелых побоев, – пояснила Олеся. – Некий Антон Вольпин, проживающий в доме четыре по этой магистрали, наткнулся на тело и вызвал «Скорую». У гражданки была справка об освобождении на имя Татьяны Приваловой, пострадавшая лежит в НИИ имени Склифосовского, – отрапортовала Олеся. – Что тебе еще надо?

– Адрес Федора и Веты Приваловых. И вообще, координаты всех лиц, о которых ты упомянула в отчете, – сказала я. – Вышли на мою почту.

– Получишь через пару минут.

Олеся очень ответственный человек, она принадлежит к редкой породе людей, которые всегда держат свои обещания, поэтому, уезжая из дома, я уже имела при себе листочек со всеми сведениями. Федор был жив-здоров, а вот следователь, занимавшийся делом Приваловой, свидетели Григорий Водоносов, деревенская жительница Панкратова, учительница Осипова и Иветта умерли. Первый скончался год назад от инфаркта, старуха Панкратова от старости, Водоносов утонул вскоре после того, как Привалова оказалась за решеткой, Осипова не оправилась после болезни, Вета тоже ушла из жизни несколько лет назад.

До института имени Склифосовского я доехала достаточно быстро и даже легко нашла место для парковки. С чего мне взбрело в голову навестить Привалову? Я не собиралась отнимать у нее свои поношенные вещи и была готова забыть про взятые «в долг» деньги, но в обмен на свое снисходительное отношение хотела потребовать от Татьяны честного ответа на вопрос: какая тайна связана с нашим домом? Мне не нравится жить в коттедже, вокруг которого творится нечто странное.

Очутившись в отделении, я спросила у медсестры, сидевшей на посту:

– В какой палате лежит Татьяна Привалова?

– В реанимации, – коротко ответила девушка.

– С ней можно поговорить? – настаивала я.

– Она в реанимации, – раздраженно повторила девица. – Не поняли? Туда не пускают.

Я вынула рабочее удостоверение. При виде красной книжечки с золотым гербом медсестра слегка подобрела и неожиданно представилась:

– Мура. Такое вот у меня имя смешное.

Я улыбнулась.

– Вовсе нет, очень милое. Кстати, меня зовут Лампа.

– Врешь! Так ребенка обозвать не могут! – выпалила Мура, увидела улыбку на моем лице и тут же спохватилась: – Простите! Привалова в тяжелом состоянии, даже если вы к ней пройдете, она ничего не скажет.

– А что случилось? – спросила я.

Мура пожала плечами.

– Ее «Скорая» привезла. Знаете, сколько у нас таких? Я раньше в сумасшедшем доме работала, и все вокруг психами казаться стали. Решила, что с нормальными людьми лучше, и сюда перебралась. Теперь боюсь одна по улице ходить – повсюду маньяки и грабители мерещатся.

– Это уже слишком, – укорила я Муру. – Конечно, насильники существуют, но основная масса людей никому не причиняет вреда. Может, тебе успокаивающее попить?