Брак не по расчету

— Видимо, так, — тихо проговорила Айрис. Затем глубоко вздохнула и усилием воли заставила себя повернуться лицом к гостю. — Послушай, почему бы нам не прекратить всю эту болтовню и не перейти прямо к делу? — резко сказала она. — Скажи, зачем тебе потребовались три недели, чтобы снова вернуться в Шилдгон? Что именно тебе нужно от меня?

С минуту Филипп молча смотрел на Айрис, а затем проговорил, пожимая плечами:

— Я не мог вернуться раньше, у меня были незавершенные дела в Америке. Что касается твоего второго вопроса — что мне от тебя надо? — я, если не возражаешь, коснусь его чуть позже. Но сначала хотел бы услышать от тебя ответ на мой вопрос, который с некоторых пор не дает мне покоя.

— Какой вопрос?

— Это, конечно, давняя история. Но мне всегда было интересно, знал ли Чарлз Олдфилд, что ты одновременно встречалась с нами обоими?

Подобной постановки вопроса Айрис никак не ожидала, даже рот приоткрылся от изумления. Уж, казалось бы, подготовила себя к очередному допросу Филиппа, но все мысли лежали в плоскости, связанной с Эш. И вдруг такое заявление! Было от чего прийти в замешательство. Это надо же, встречалась ли она с ним и Чарлзом в одно и то же время? О чем это он?

Филипп смотрел на Айрис, а та, в свою очередь, уставилась на него широко раскрытыми от удивления глазами.

— Это уже не имеет значения, — сказал он, пожимая плечами, — парня нет в живых. Но чего я никак не могу понять, — он остановился на секунду, саркастически скривив рот, — почему параллельно со мной существовал для тебя и Чарлз? Нашла, кого выбрать!

— Тебе он никогда не нравился, правда?

Фил отрицательно покачал головой.

— Не нравился. Тут ты права, — медленно произнес он. — Тем не менее, я был огорчен, услыхав о его трагической гибели. Не скрою, я всегда считал Чарлза Олдфилда испорченным сыночком. Слабой личностью, у которой слишком много денег. Но ты ведь думала иначе?

— Да! Потому что в отличие от тебя я считала Чарлза одним из самых порядочных людей, которых я когда‑либо встречала в своей жизни. Возможно, в юности он немного сбился с пути, да и с деньгами не умел обращаться, как следует, но Чарлз по сути своей был прекрасным, добрым и щедрым человеком, который относился ко мне очень хорошо, — добавила она решительно, видя, что Филипп направляется к ней.

Он презрительно рассмеялся.

— Похоже, что ты права и Чарлз действительно был очень добр к тебе. Ты живешь в комфорте, у тебя один из самых больших особняков в округе. Вот сейчас продашь его, станешь еще богаче. Так что Чарлз поистине был добрым малым!

— Как только ты смеешь намекать на то, что я вышла замуж за бедного Чарлза из‑за денег! Ты… ты ничего не знаешь о том, как я живу, — выкрикнула Айрис, задыхаясь от бешенства и злости.

Однако ее безжалостный собеседник снова саркастически рассмеялся, демонстративно выказывая свое недоверие к ее словам. От гнева и обиды Айрис потеряла власть над собой. Уже не отдавая отчета в своих действиях, горя одним желанием — согнать с его лица эту презрительную, жестокую ухмылку, — она влепила ему звонкую пощечину.

В кухне повисло тягостное, гробовое молчание. Оно нарушалось лишь прерывистым дыханием Филиппа, который смотрел на разъяренную женщину холодными немигающими глазами.

— Это было глупо с твоей стороны, — сквозь зубы промолвил он.

— Извини. Но ты сам напросился, презрительно отзываясь о человеке, которого не знал, — ответила женщина, напуганная собственной храбростью, пятясь подальше от застывшего от злобы Филиппа.

— Что, правда глаза колет? — сердито сказал он, крепко схватив Айрис за плечи и заглядывая в ее непокорные злые зеленые глаза. — А она состоит в том, — и мы оба знаем об этом, — что ты вела себя как алчная, распутная сука!

— О, Боже мой! — воскликнула женщина. — И от кого я это слышу? «Сначала он любил, потом позабыл». Помнишь свою любимую песенку? — горько произнесла Айрис, безуспешно пытаясь вырваться из сильных мужских рук. — Только в моем случае ты оставил меня с ребенком. Если ты и в самом деле хочешь знать, кто является испорченным, низким, злым, развратным мерзавцем, посмотрись в зеркало!

И снова наступила долгая тишина. Бледный, напряженный, он смотрел на пылающее гневом лицо женщины. Темные брови сошлись на переносице.

— Что ты хочешь сказать?

— Я ничего не собираюсь говорить. Ты, кажется, из тех, кто всегда все знает наперед.

Филипп наклонился вперед, запустив руки в густые волосы Айрис, и медленно, сосредоточенно пропустил через пальцы золотистые пряди.

— Когда‑то я думал, что знаю тебя, — тихо проговорил он.

Тело молодой женщины снова напряглось. В голове громко зазвенели колокольчики, предупреждая об опасности. Она отметила странно густой и хриплый голос Филиппа. О Господи! — подумала Айрис с отчаянием. Надо бежать от этого человека, и чем быстрее, тем лучше.

— Мы все совершаем ошибки, — едва слышно сказала она, пытаясь отодвинуться от него.

Однако попытка не удалась. Айрис почувствовала, как его пальцы, все еще остававшиеся в волосах, напряглись и притянули ее голову к сильному мужскому телу.