Брак по любви

Гарриет была безутешна. Ошарашена. Разъярена. Напугана. Но главным образом ушла в отрицание. Сначала она отказывалась признавать, что в том, что ее подход к воспитанию сына был немного нездоровым и уж тем более деструктивным, есть хоть крупица правды.

Сейчас она уже это пережила, – писал Джо. – Это был длинный и темный туннель, но, как я и ожидал, она из него выбралась. (Иногда, хоть и не часто, я в этом сомневался.) Ей потребовалось время, чтобы понять, что я не обвиняю ее, а возлагаю на нее ответственность. Это не одно и то же. Как только до нее это дошло, она начала слышать меня как следует. Мы стали разговаривать по-настоящему. И, что самое замечательное, она осознала кое-что невероятно важное о собственном детстве.

Ясмин отхлебнула из кружки. Без молока кофе был таким горьким, что она вернулась в кухню, чтобы добавить ложечку сахара.

Ясмин стояла за стойкой, помешивая ложкой в кружке. Клац-клац, звяк-звяк. Пузырьки на поверхности, разводы вокруг ободка. Она была в стольком не права, так мало понимала. Ошибалась насчет Арифа и Люси. Не понимала Бабу. Делала всевозможные неверные суждения и допущения. Недооценивала Ма, видела в ней только Ма, а не живого человека. Уж точно не выдающуюся женщину, которой она оказалась. Кроме того, неверно оценивала отношения Ма с Гарриет, воображала, будто Гарриет могла заинтересоваться ей только в качестве временного экспоната или домашней питомицы, которую можно приласкать и бросить. Недооценивала их обеих – и Ма, и Гарриет. Навешивала ложные ярлыки на Пеппердайна, который всегда был с ней откровенен. Он был добр и доступен. Она – ни то ни другое. И однако, она умудрилась обвинить его в том, что не дал ей волшебную пилюлю от целого клубка проблем. Она ошибалась даже насчет Рании, своей лучшей подруги, которую осуждала за то, что та вечно права и неуязвима.

И Джо.

«Это я постоянно была уверена в своей правоте, – думала Ясмин, наблюдая за описывающей круги ложкой. – И по большей части ошибалась».

Но в одном она была права, хоть в свое время и твердила себе, что это глупость. В отношениях Гарриет и Джо было что-то не так. Она не понимала этого, считала себя необоснованно ревнивой. Или неуверенной в себе. Или закомплексованной. Успокаивала себя, когда Гарриет заходила поговорить с Джо, пока он был в душе.

Я не понимала этого, но чувствовала. Нужно ли написать это – что-нибудь вроде этого – в письме? Что он почувствует, если она напишет? А если не напишет?

Ясмин сделала глоток кофе – слишком сладкий, – и вылила остальное в мойку.

Гарриет вернулась к написанию мемуаров о детстве. Она сообщила об этом, когда приходила поужинать на Бичвуд-Драйв.

Джо объяснил, почему это произошло. Гарриет наконец нащупала свой сюжет – скрытые инцестуозные отношения между ней и ее отцом. Без всяких просьб со стороны Джо она пообещала, что опишет только собственное детство и ни словом не упомянет про него. Она училась уважать его границы и стремилась это доказать. Это прогресс, – написал Джо. – Могу смело утверждать, что мы оба делаем успехи.

Гарриет и Ма по-прежнему дружат. На прошлой неделе Ма позвонила и сказала включить радио, потому что Гарриет давала интервью про сексуальные домогательства на рабочем месте и активизацию совершенно новой волны феминизма. Интервьюер представил ее как «Гарриет Сэнгстер, феминистку, активистку и обозревательницу», на что та сказала: «Я активистка, писательница и интеллектуалка, дорогуша. Прошу вас, постарайтесь быть точным».

Джо спрашивал, не приедет ли Ясмин в Эдинбург на выходные. Она могла бы остановиться у него в квартире, или, если предпочитает, он мог бы забронировать ей где-нибудь номер. Они договорились остаться друзьями, но, может быть, теперь, узнав о нем правду, она этого не захочет. Если так, он поймет.

Может, после времени порознь твое мнение поменяется. Любовь снова вырастет.

Ясмин не верила в любовь. Она напомнила себе об этом. У нее взмокли ладони и ускорился пульс.

Джо хотел, чтобы она приехала в Эдинбург, и всякий раз, как она об этом думала, что случалось частенько, в ее теле происходила химическая реакция. Как именно он выразился? Письмо лежало на ее кровати. Ясмин каждый день перечитывала его сразу по пробуждении.

Она плюхнулась на одеяло, схватила письмо и поискала нужную страницу. Вот. В этой части. Прямо тут.