Брак со стихийным бедствием

Выйти из вагона я решила как-то вдруг, неожиданно для себя и для водителя, который начал уже закрывать двери, так что меня слегка придавило, но и это не нанесло моему великолепному настроению ощутимого урона. Чудесным образом оказалось, что я выгрузилась не на другом краю города, а точнехонько на своей остановке. Впрочем, в тот момент это меня нисколько не удивило. Меня, кажется, вообще ничто не могло удивить. Даже если бы разудалые граблы в летающей тарелке с открытым верхом приземлились поблизости и предложили познакомиться, подружиться и так далее, я приняла бы это как должное. Разве что поинтересовалась бы с легким укором, почему они не хотят дружить с Козявским, он ведь такой славный парень и, кстати, совершенно безбородый!

Легко и непринужденно я прошла темный и опасный путь между гаражами, и за ними в лунном свете и звездном сиянии открылся мой дом. Окна нашей квартиры ласково светились, и на мои глаза навернулись слезы умиления. Смахнув их, я встала по стойке «смирно» и тихо, чтобы никому особенно не мешать, спела «Дом, милый дом!». Получилось не очень, потому что песенка была английская, а я нынче вечером практиковалась все больше в немецком. Добиваясь совершенства, я немного потренировалась, заменив труднопроизносимые романо-германские слова милым уху «ля-ля-ля», и в процессе песнопения заметно протрезвела. Наверное, вокальные упражнения вызывали большее потребление свежего вечернего воздуха, чем немое сопение. Окончательно я перестала лялякать, когда заметила в дверях нашего подъезда крупную темную фигуру, застывшую в виде буквы «ф» – уперев руки в крутые бока.

– Песни поешь? – с большим неодобрением изрекла фигура незабываемым голосом Матрены Набалдашкиной. – Весело вам, да? Гостей полный дом назвали? А машины с клумбы кто убирать будет? Я, между прочим, только вчерась там луковички посадила!

Мне понадобилось секунд тридцать, чтобы увязать сначала луковички с клумбой, а потом машины с полным домом гостей. Через полминуты до меня дошло, что на плешивом газоне под моими окнами стоят благородный «Пежо» Максимовых и беспородное авто капитана Лазарчука. Хмель слетел с меня окончательно, великолепное кришнаитское благодушие уступило место не менее великолепной языческой ярости. Значит, меня там бомбами взрывают, а эти красавчики, которых в трудную минуту днем с огнем не найдешь и на помощь не дозовешься, уютно сидят в моем собственном доме?!

Я уже открыла рот, но тут вечернюю тишь огласил звонок мобильника. Пришлось повременить с ругательствами.

– Ленка, привет еще раз, это я! – сказал Вадик. – Я выполнил твою просьбу. Ох, как много ты мне уже должна!

– Ближе к делу, – попросила я, напрягаясь в ожидании момента истины. – Его имя?

– Имя, сестра, имя! – паясничая, прокартавил Вадик. – Его имя – Сергей Трофимов. Довольна?

– Несказанно! – буркнула я.

Сказать, что я обрадовалась, было бы сильным преувеличением. Чему тут радоваться? Тому, что я еще большая балда, чем покойный племянник Матрены Афиногеновны? Горе-сыщица села в лужу, хотела сдать убийцу ему самому! И почему это я вечно упускаю какие-то мелкие, но важные детали? Могла ведь своевременно выяснить фамилию Лесика, достаточно было соседку толком расспросить! Приходилось признать, что мое самодеятельное расследование грешит отсутствием системы. Видимо, я как сыщик недостаточно последовательна и настойчива.

– Так что насчет машин на клумбе? – вернула меня к текущей действительности похвально последовательная и настойчивая Матрена Набалдашкина.

– Я немедленно приму меры! – пообещала я, проходя в подъезд мимо посторонившейся соседки.

– Держи, пригодится! – подобревшая Матрена Афиногеновна сунула мне в руку штуковину, при ближайшем рассмотрении оказавшуюся пластмассовой выбивалкой для ковров.

Я взмахнула рукой, пробуя свое новое оружие, на ходу сильно треснула им по стене, и обломки кривых пластмассовых прутиков брызнули во все стороны. В руке у меня осталась одна рукоятка с поперечной перекладиной, но я не выбросила ее, а воздела повыше и понесла впереди себя, как животворящий крест.

Злость на саму себя я приготовилась перенаправить на ближних.

Дверь была не заперта, я тихо вошла в квартиру и осмотрелась. Свет горел в гостиной и в кухне. В комнате на ковре сидел Масяня, меня он не заметил, потому что был очень занят. Ребенок возводил гигантскую башню из книг, видеокассет и компьютерных дисков, и некому было сказать малышу, что он выбрал не лучшие строительные материалы. Колян, Моржик и Лазарчук устроились на кухне.

Я бесшумно прошла по коридорчику и остановилась на пороге пищеблока, дожидаясь, пока меня заметят. Ждать пришлось долго, мужикам было не до того. Они предавались скорби, причину которой я поняла не сразу.

Морж и Серега скорбели сосредоточенно, сидя неподвижно и глядя в стол, а Колян размеренно бился головой о столешницу и страдальчески мычал. Когда он в очередной раз поднял голову повыше, я кашлянула. Муж открыл глаза и уставился на меня затуманенным взором.

– Здравствуй, милый! – сладким-пресладким голосом с откровенной издевкой проворковала я.