Браки расторгаются в аду

Придя домой, я первым делом уничтожила диктофонную запись с «признаниями» Анисьи. Потом выпила чашку чая, приняла ванну и стала дожидаться Яна. Больше меня адвокаты моего бывшего мужа не беспокоили.

…Еще через неделю меня снова вызвали к следователю. Я было заволновалась, ведь от Ивана Иваныча можно ждать чего угодно. Но, как выяснилось, волновалась я напрасно. Новость, которую мне сообщили, я приняла спокойно:

– Вчера в тюремной больнице умерла главная свидетельница по вашему делу, Анисья Переверзева.

– Отчего же она умерла?

– У нее был целый букет хронических заболеваний. Видимо, нервы сдали, она поняла, что срок вряд ли будет условным. Вот организм и не выдержал.

– Тут ее тоска взяла, и царица умерла.

– Что?

– Я говорю, бывает.

– Без ее показаний вам на суде будет проще.

– Я догадываюсь. А… мой муж?

– Условным сроком он вряд ли отделается. Хотя его адвокаты стараются. Суд, конечно, сделает снисхождение на возраст, на состояние здоровья… Скажите честно, вы будете его топить или станете помогать?

– Я его ненавижу, но не настолько, чтобы потерять лицо. Месть – это удел недостойных. Что касается меня, я выхожу замуж и уезжаю из Москвы.

– Куда?

– В провинцию. Мы с будущим мужем облюбовали хутор на самой окраине Московской области. Людей там нет, место тихое.

– А чем будете жить?

– Решили заняться сельским хозяйством.

– Вы и… деревня?! Никогда не поверю!

– И напрасно. Я провела там детство. Моя мама родом из деревни. Если хотите – зов предков. – Я усмехнулась. – Кстати, у моего будущего мужа тоже деревенские корни, он мое решение поддержал.

– Так это было ваше решение?

– Да. Мое.

– А как зовут вашего будущего мужа, позвольте спросить?

Я смешалась:

– Зачем это вам?

– Дайте-ка я вам погадаю… Мне кажется, у него очень редкое имя. Что-то типа Федота. Или Касьяна? Что-то очень русское, так сказать, из глубины веков.

Я вспыхнула:

– И что вы этим хотите сказать?

– Просто предупредить хотел: будьте осторожны, Зинаида Андреевна. В Уголовном кодексе есть статья за лжесвидетельство. И хотя вина вашего мужа… Я имею в виду бывшего мужа, не будущего. Вина господина Царева полностью доказана… Мы нашли гостиницу, где он ночевал после того, как отвез тело своей темнокожей сожительницы в лес. Есть показания администратора. Царева хорошо запомнили. Да и нож, наконец, нашелся в доме вашего супруга. Клинок плохо отмыли, и это еще одна важная улика. Но все же лжесвидетельство… Чего не сделаешь ради красивой женщины, ведь так? – неожиданно подмигнул он. – А вы очень красивы. Как мужчина, я его понимаю. Павлова.

– Я понятия не имею, о ком вы говорите, – отрезала я.

– Вы плохо выглядите, Зинаида Андреевна, – сочувственно сказал он.

– Я жду ребенка.

– Ах вот оно что… Тогда не буду вас задерживать. Поздравляю с новым замужеством и с… – Он глазами указал на мой живот.

– Спасибо.

К двери мы направились вместе. Открыв ее и пропуская меня вперед, он нагнулся и шепнул мне на ухо:

– Молодец. Я не знаю, кто это придумал, но он молодец.

Я сделала вид, что не расслышала.

Как же долго я спала!

Прошло три года…

Нет, начать надо не с этого. С суда, который состоялся через два месяца после нашего разговора, где мне, как и предполагалось, присудили два года условно. Моя беременность сыграла в этом далеко не последнюю роль, в стране с демографией не очень, и женщин, у которых в чреве подрастают новые граждане, вроде берегут.

К тому моменту мы с Яном уже купили облюбованный домик в деревне. Я продала свои бриллианты, все до единого, а коллекция была неплохая. И еще я подписала документы о разводе, отказавшись от всего имущества Ивана Иваныча и, само собой, от денег. Суд поставил в этом деле точку: я навсегда рассталась с прошлым.

Первую зиму нам было очень тяжело. Но мы ее пережили. А весной пригрело солнышко, зазвенела капель, потом вокруг нашего дома забурлила вода. И хотя мы какое-то время не могли выйти за порог, душа все равно пела, потому что пришла долгожданная весна. Вместе с вешними водами ушла и наша тоска. Мы забылись в работе, которой оказалось невпроворот.

А летом у меня родился первый ребенок, девочка. К этому времени мы с Яном уже перестали бояться. Бояться, что нас завалит снегом, что кончатся продукты, что мне вдруг станет плохо или что-то случится с моим мужем, а я, беременная, страдающая мигренями и токсикозом, не смогу ему помочь. Господь справедлив, он бережет тех, кто никому не делает зла, а всякое наказание, каким бы суровым оно ни было, является заслуженным. Люди просто не задумываются над тем, как они живут и есть ли во всем этом смысл, достойно ли их существование награды. И уж конечно, все они думают, что не заслуживают порицания. Смешно.