Бракованные

– Мне поехать с тобой? – спрашиваю, когда Мирослав останавливается у машины, в которую его водитель, встречающий нас в аэропорту, складывает чемоданы. Холодный ветер пробирается под пальто, так и норовя влезть под кожу. Кладу ладонь на грудь Евсеева и приподнимаю уголки губ в улыбке. Да, возвращение в реальность из теплой сказки выходит очень драматичным.

– Не надо, – Мир перехватывает мое запястье и целует пальцы, – лучше отдохни дома, я приеду, как только все узнаю. Садись, – отступает и открывает дверцу машины, – я возьму такси, чтобы не кружить по городу.

Не хочу его оставлять, выглядит Мирослав не очень хорошо. Уставший, под глазами синяки, а на лбу залегла морщина. Он и так постоянно о чем-то думает, а теперь еще переживает. Не навязываюсь и прячусь в теплоте салона, понимая, что для его родственников я все еще явление резонансное, так что ему и правда лучше встретиться с ними без меня.

Квартира Евсеева с первого шага воспринимается иначе. Да, минимализм меня все еще отталкивает, но больше нет ощущения неудобства. Знаю, что я тут все еще на правах гостьи, вероломно нарушающей размеренную жизнь ее хозяина, только чувствую себя чуточку спокойнее. Разбираю вещи, даже набираюсь смелости откатить чемодан Мирослава в его спальню, не удерживаюсь, чтобы не рассмотреть комнату, обставленную по-мужски скупо, и возвращаюсь на кухню.

В холодильнике полно продуктов, но все буквально валится из рук. Я не могу ничем заняться и даже обжигаю пальцы о сковородку, потому что мыслями витаю очень далеко. Евсеев не пишет вот уже четыре часа, он не звонит, и я медленно схожу с ума.

Слишком сильно к нему привязалась за то время, что мы отдыхали. Мирослав как-то внезапно поселился в моей жизни, и теперь, когда он далеко и ему плохо, я чувствую себя отвратительно. Пока я расслаблялась в ванне и старалась не думать о том, чем занят Евсеев, он сидел в отвратительно неудобном кресле, дышал хлоркой и нашатырем, которыми пропахли все больницы, и наверняка не знал, куда себя деть.

Все же Яков Игнатьевич при всей своей авторитарной натуре действительно любимый глава семьи, своеобразный нерушимый столп, и сейчас Мира подкосило.

Выключаю плиту и оставляю попытки что-то приготовить до лучших времен. Мысли о Мирославе сравнимы с помешательством, но я ничего не могу поделать. Если он влияет так на всех женщин, то понятно, почему бывшие от него не отстают: мне хватило одной совместной ночи, чтобы открыть сердце и позволить себе… Останавливаюсь, обрываю себя и гашу слабый огонек надежды. Не может этого быть, мы три года бок о бок работаем, и за это время не произошло ничего, ни одна искорка не вспыхнула, а теперь я веду себя как влюбленная идиотка: иду в его комнату и, мысленно посылая ему извинения, лезу в шкаф, откуда достаю чистые джинсы и водолазку.

А еще вызываю такси и наспех одеваюсь в спортивный костюм, наплевав на все правила приличия, потому что так быстрее и удобнее. Не могу оставить Мира в такой ситуации. И не должна. Он ведь сам сказал, что дальше будем мы. Теперь моя очередь пойти навстречу и с бешено стучащим сердцем показать, что Мирослав тоже для меня больше чем босс.

Такси едет долго, и я даже думаю, что зря решилась поехать, ведь Мир может молча заявиться в квартиру, потому что не обязан меня предупреждать. Верчу телефон в руках и прошу остановить у кофейни рядом с клиникой. Покупаю двойную порцию американо, которую прошу налить в термокружку, и на всех парах несусь в отделение.

Евсеева в коридоре, на который мне вежливо указала администратор, нет, как и его родственников. Неужели этаж перепутала? Так торопилась, что не смогла с первого раза запомнить, куда нужно идти. Тру переносицу, думая, что делать дальше: вернуться в приемную и попросить проводить или все же позвонить Миру и сказать, что привезла ему сменную одежду и кофе с сахаром, как он любит.

– Ксюша? – слышу хорошо знакомый голос и поднимаю голову, тут же встречаясь с теплыми карими глазами Евсеева. Он выглядит удивленным и уставшим, но все же улыбается при моем появлении. Подходит вплотную и быстро целует, так что я даже не успеваю понять, что произошло, только чувствую, что попадаю в плен сильных рук, и аккуратно обнимаю Мира, стараясь удержать стакан в руках. Рядом с ним сразу становится хорошо и спокойно, будто нет никаких проблем вокруг и будто мы не стоим посреди больничного коридора, не понимая, что будет дальше. – Ты что здесь делаешь? С тобой все в порядке?