Браслет с шармами

Папа с дочерью смотрят на праздничный торт, и Лейла отрицательно качает головой. Интересно, это из-за нервов? Она начинает накручивать кончики сиреневых и красных прядок на пальцы снова и снова, и Джейк понимает, что угадал.

Через минуту Рэй возвращается, сжимая в руках белый прямоугольник конверта. На его лицевой стороне что-то написано от руки, но Джейк слишком далеко, чтобы разглядеть. Рэй достает письмо и протягивает Лейле, а сам встает сзади, нависая над ее левым плечом. Генри поднимается со стула и присоединяется к тестю.

Лейла разворачивает бумагу. Ее глаза двигаются слева направо, она читает медленно, беззвучно проговаривая слова. Лицо искажается, по щеке стекает одинокая слеза.

– Не готова пока приехать домой?! – кричит она, бросая письмо на стриженый газон, и топчет его дорогими кроссовками. – У нее было достаточно времени! Она самая большая эгоистка в мире! Все! Не хочу иметь с ней ничего общего!

Развернувшись, она убегает в дом, прежде чем Генри и Рэй успевают среагировать. Но Джейк уже сползает по крыше, проскальзывает через окно спальни, едва замечая, что содрал кожу на спине, и летит вниз по лестнице. Он хочет убедиться, что она в порядке, совсем забыв про синяк под глазом и другие травмы.

Хоть иногда он ей и завидует, но Лейла помогла ему, и ему хочется верить, что они друзья. Отбрасывая занавеску от окна, он видит, как Лейла кидается к двери отцовского фургона, всхлипывая и пытаясь нащупать ручку. Генри следует за ней.

В этот момент тяжелая рука сжимает плечо Джейка.

– Вот ты где, сын, – говорит Терри.

ЛЕЙЛА

Ноябрь 2004

Шарм с ракушкой и шарм с книжкой

Я сижу хмурая, пока учитель выводит на доске синим маркером знаменитые цитаты из «Леди Макбет», и рассеянно играю с новым шармом, который получила сегодня утром. За завтраком папа, торжественно кивнув, придвинул ко мне конверт через стол.

На секунду я подумала, что это от него. Но когда разрезала конверт ножом для масла, то увидела, что в нем лежит серебряная витая раковина, розовая внутри, крошечная и очень милая. И еще напечатанная записка. Счастливого возвращения домой. На языке так и крутился вопрос, как мама узнала, что мы вернулись в Борнмут, и почему она просто не приедет в гости, но тут папа резко встал и вышел из комнаты.

Закрывая входную дверь, он крикнул через плечо, что мы увидимся за ужином и чтобы я хорошо вела себя в школе, а мы с дедушкой остались пялиться друг на друга над моими хлопьями и его тостом с джемом. Мы сидели в неловком молчании, пока я не встала и не выкинула остатки хлопьев с молоком в мусорное ведро. С тех пор как мы переехали, я видела дедушку всего несколько раз, да и пока мама жила с нами, я знала его не так уж хорошо.

Я натянула свой зеленый школьный блейзер на полосатую блузку и сказала, что мне пора идти; наверно, это было грубо – но чего они от меня ждали? Я этого не просила. Это не мой выбор. Я не хотела, чтобы меня переселяли, увозили от всего, что мне знакомо. Снова. Все еще не могу поверить, что папа заставил меня переехать обратно. Хотя не его вина, что Рэй болеет. Правильным было вернуться, чтобы за ним ухаживать, но неужели нам и правда обязательно было переезжать к нему? Каждый раз, когда мне на глаза попадаются входная дверь нашего старого дома с облупившейся красной краской, отвалившиеся кусочки черепицы или заросший сорняками сад, я вздрагиваю. Но все равно не могу не смотреть. Это как корка на ране, которую нельзя отрывать, но ты все равно это делаешь, хоть и знаешь, что останется шрам.

Интересно, живет ли там Джейк до сих пор? Я не видела его с тех времен, что мы провели вместе; кажется, словно это было вечность назад.

Еще мне интересно, будет ли в школе Элоиза или еще кто-нибудь из моих знакомых. Несмотря на наши обещания остаться лучшими друзьями, мы с Элоизой не общались с тех пор, как я уехала. Но все равно я вспоминала ее все эти годы, гадала, как она поживает.

А теперь я сижу в новых черных балетках, сжимая и разжимая пальцы на ногах. Пятки, стертые в мясо после дороги в школу, жжет. Я не обращаю внимания на учителя, который монотонно вещает о ключевых темах пьес Шекспира. Вместо этого я сосредоточиваюсь на музыке в моем левом ухе – под длинными волосами спрятан наушник. “This Love” Maroon 5

[4] стоит у меня на повторе с тех пор, как вышла в начале лета, и она все еще мне не надоела. Мы проходили «Леди Макбет» в моей старой школе в прошлом семестре, поэтому я знаю ее вдоль и поперек и мне не нужно слушать все это заново. К тому же рисовать ведьмочек мне кажется куда интереснее, чем вникать в эту трагическую историю об алчности и безумии.

– Мисс Джонс, я вас утомил? – сарказм мистера Стрикленда отскакивает от стен.

Его тон меня раздражает. Вскидывая подбородок, я поднимаю бровь, осторожно убирая провод наушников подальше.

– Не знаю. А самого себя вы еще не утомили?

В классе раздается хихиканье, и все ерзают на местах, желая посмотреть, как разворачивается драма.