Браслет с шармами

– Я уже был у директора, и она меня исключает. Это была моя последняя выходка. Слишком поздно.

Я подпрыгиваю со своего места.

– Что? – мои глаза наполняются слезами. – Почему ты ничего не сказал? Я должна пойти увидеться с ней. Это неправильно.

Встав, он преграждает мне путь, отделяя меня от двери с табличкой: Директор миссис Грэйс Ирвинг.

– Нет.

Хоть он на пару сантиметров ниже меня и худощавый, но довольно сильный.

– Ты должен меня пустить, – упорствую я. – Это несправедливо.

– Нет, – он сдвигается влево, когда я стараюсь его обойти. – Послушай! Меня тут уже ничего не спасет. Это все равно случилось бы рано или поздно. Я не умею не попадать в неприятности. И если бы ты не бросила книжку, я бы тогда что-нибудь другое сделал. Может, что похуже. – Он качает головой, взъерошенные черные волосы торчат во все стороны. – Мистер Стрикленд – сексист и придурок. Но для тебя это чистый лист. Забудь, что случилось сегодня. Начни заново. Здесь нормально, в этой школе. Большинство учителей хорошие.

– Но…

– В чем смысл признавать вину и влезать в неприятности, если меня все равно исключат за что-нибудь еще завтра?

Я собираюсь снова начать спорить, но он мягко отталкивает меня и смотрит умоляюще.

– Пожалуйста, Джонс.

– Зачем ты это делаешь? – я понимаю, что есть другие причины, и удивляюсь тому, что он называет меня по фамилии. Мы всегда обращались друг к другу только по имени.

– Это неважно, – он качает головой и выглядит встревоженным. – Просто не вмешивайся.

Умолкнув, я прикусываю губу. Сейчас он больше похож на мальчика, которого я знала, и выражение лица у него такое же, как в те моменты, когда ему пора было возвращаться домой. Мне все еще кажется неправильным позволить ему взять на себя вину, но я в полной растерянности и сделала все, что было в моих силах, поэтому, глубоко вдохнув и заткнув чувство вины куда подальше, я киваю:

– Хорошо. Спасибо тебе.

Я переступаю с ноги на ногу.

– Но у тебя все будет в порядке? Твой отец тебя не убьет?

На лицо возвращается скучающее выражение. Он ослабляет узел школьного галстука и стягивает его через голову, разлохмачивая волосы еще сильнее.

– Все будет в порядке. Иди.

– Иду, но… зачем брать на себя мою вину?

Он делает паузу, потом говорит тихо:

– Я знал тебя до того, как мы познакомились, и мне понравилось то, что я увидел. Я знал, что ты хороший человек.

– Эмм, какой-то ты загадочный. О чем ты говоришь? Мы познакомились на улице у дома в тот день, когда ты переехал, а потом провели следующие пять дней вместе.

Покопавшись в кармане, он разворачивает леденец «Поло» и кусает с характерным хрустом. Меня окутывает запах мяты.

– Однажды я тебе расскажу, когда будет подходящий момент, – говорит он, пожав плечами, а потом прокашливается. Он касается пальцем застежки-сердечка на моем браслете. – Ты до сих пор его носишь.

– Конечно. Он важен для меня. Мама так и не вернулась, но, по крайней мере, я знаю, что она иногда меня вспоминает.

Его густые брови придают ему напряженный вид, который заставляет меня нервничать.

– Джонс, мне нужно…

В этот момент его отец влетает в приемную: нецензурные слова наполняют воздух вместе с запахом перегара, и все, что хотел сказать Джейк, растворяется как дым.

* * *

Когда звенит последний звонок, я буквально убегаю из класса, сгребаю свои вещи из шкафчика и иду короткой дорогой прочь от школы. Для первого дня хватит, и мне все еще не по себе от сцены, которую я застала у кабинета директора, когда появился отец Джейка. Он действительно ужасный человек. Единственным хорошим событием за день была встреча с Элоизой: мы крепко обнялись, а потом она познакомила меня с несколькими хорошими девчонками, своими подругами.

По дороге домой я останавливаюсь полюбоваться видом, который привлек мое внимание. Достаю скетчбук и угольный карандаш. Между двумя домами – проулочек: деревья и кусты обрамляют его, создавая арку из листвы. Листья и ветви грациозно сплетаются посредине, а солнечные лучи струятся сквозь них, создавая пятнистый рисунок из теней на грязной дорожке. На полчаса я погружаюсь в рисование, опершись на бетонный столб. И только когда освещение меняется, я понимаю, что меня снова куда-то унесло и я потеряла счет времени. Блин. Запихнув вещи в сумку, я бегу всю оставшуюся дорогу до дома.

– Извини, – выдыхаю я, вваливаясь в прихожую. Сбрасываю обувь, передвигаясь по темному коридору, оклеенному узорчатыми обоями. На полу лежит толстый потертый ковер с уродливым красно-желтым орнаментом с завитушками.

Папа выходит из гостиной с мрачным лицом.

– Ты опоздала. Где ты была? Я ушел с работы пораньше, чтобы прийти вовремя.

Внутренне сжавшись, я стараюсь говорить ровным голосом:

– Извини. Отвлеклась на кое-что по дороге домой и остановилась, чтобы порисовать.

– Ты в порядке?

– Я в порядке.

Его лицо светлеет; он делает шаг вперед, кладет свою большую ладонь мне на плечо и легонько сжимает.

– Лейла, мы договаривались. Нельзя вот так пропадать. Люди за тебя волнуются.

Выскальзывая из-под его руки, я иду в гостиную.

– Я же сказала тебе, я просто рисовала.