Брат гули-бьябона

—  Помните,— прокричала воодушевившаяся Граня, — помните, что вам сказали. Если вы предадите нас — мы погибнем, но прежде вы будете убиты. Вперед!

—  Алмасские горы, я понималь, — закивал Крюгер. — Я дорожу своя жизнь.

В лучах солнца нового дня самолет летел над пустыней. К удивлению Грани, Крюгер стал совершенно спокоен. «Уж не задумал ли он предательство?» — подумала она. Но Крюгер летел к Алмасским горам. Иная причина давала ему возможность быть спокойным за свою судьбу.

Итак, самолет — над пустыней, а в другом конце, посреди песчаных барханов, двигался автомобиль с тремя советскими путешественниками.

«АЛМАС!.. АЛMAC!..»

Пустыня. Тишина. Нежная рябь на песчаных холмах и сияющее до боли в глазах яркое синее небо. Медленно двигался автомобиль, словно не решаясь расставаться с горами, и путники, скованные щемящим и томительным чувством, хранили молчание.

Тяжело вздыхая, ученый наконец перестал смотреть на скалы и обратился к геологу:

—  Наступило время, друг мой, раскрыть вам тайну алмасов, поведать о том, что я видел в Долине Смерти и в Пещере Снов. Но прежде я приведу небольшую историческую справку. В одном из маньчжурских городов… Но вы не слушаете меня?..

—  Остановитесь! — встревоженно приказал Висковский. — Мне кажется… летят самолеты!..

И действительно, три самолета, по виду бомбардировщики, появились с востока и через несколько минут закружили над автомобилем.

—  Несомненно, за нами, — убежденно сказал Висковский. — Едем обратно! Посмотрим.

С самолетов заметили маневр «доджа», и тотчас все три бомбардировщика тоже повернули к горам.

—  Ясно… Все понятно, — решил Висковский. — Продолжайте ехать. Старайтесь как можно дальше отъехать от гор. Я остаюсь.

—  Один? Я не позволю,— запротестовал профессор, — покинуть одного! Никогда…

—  Нет времени для споров, — повелительно прервал его геолог, — гоните сейчас же изо всех сил. Я должен остаться!

Джамбон, как огорченный ребенок, обиженно моргая глазами, по-детски раскрыл рот и уже не мог говорить. Он лишь умоляюще протягивал руки, надеясь задержать геолога.

—  Бесценный друг, — бормотал он дрожащими губами, — сделайте милость, объясните, что вы задумали? Вы погубите себя!

—  Я остаюсь, — легко отстраняя руки ученого, категорически повторил Висковский. — Успокойтесь и поезжайте, иначе вы погубите всех нас… Так нужно.

—  Я догадываюсь, — вмешался в разговор нахмурившийся Телятников. — Если необходимо, оставайтесь. — Кинооператор вынул револьвер и добавил: — Будьте спокойны, в случае чего я от вашего имени…

—  Спрячьтесь, немедленно спрячьтесь в машину! Постарайтесь лишь оттянуть время часа на два-три, больше ничего от вас не требуется. Никакой стрельбы.

—  Но если «геноссен»…

—  Тем более… Ни в коем случае.. Пусть делают с вами что хотят. Главное — оттяните время.

—  Есть! Заговорим! Можете не сомневаться — вы же знаете мой замкнутый характер.

И автомобиль с недоумевающим, растерянным Джамбоном помчался вперед. Самолеты бреющим полетом понеслись вслед за «доджем». Висковский лег на горячий песок и лежал недвижимо до тех пор, пока окончательно не затих рев моторов, Внимательно прислушавшись, не возвращаются ли самолеты, Висковский убедился, что пилоты его не заметили, и только тогда он побежал к горам. Не более чем через час он был у пропасти.

Изнывая от усталости и жажды, геолог опустился на землю.

— Лю Ин-син! — сложив рупором ладони, закричал он, свесившись над пропастью. — Лю Ин-син! — Крик прозвучал слабо в пустынном пространстве, и Висковский потерял надежду, что его услышат.

Дым, еще недавно тянувшийся из ущелий, исчез. Геолог понял: партизаны заметили аэропланы и погасили огни. Тогда он принялся бросать в пропасть камни. Тяжелые камни, падая, точно таяли в воздухе, беззвучно пропадая в бездне.

«Очутившись в одиночестве, — рассказывает Висковский, вспоминая настоящий эпизод, — и не слыша ответа на свои крики, я чуть было не раскаялся в том, что покинул автомобиль. Один в песках! Один в таинственных, безлюдных песках пустыни, за пределами Монголии, в краю, который никому не принадлежит! Я был песчинкой на колоссальном географическом «белом пятне». «Что, если, — подумал я, — никто не откликнется? Сумею ли я добраться до нашей машины и спастись?» И я безостановочно бросал камни в пропасть… »