Брат лучшей подруги. Люблю и ненавижу

— Давай-ка показывай, что у тебя в сумке, — приказала кассирша, потом обратилась к охраннику. — Валера, проверь!

— Да не собираюсь я вам ничего показывать! — возмутилась я, притиснула сумку к себя, изумлённо наблюдая за надвигающимся охранником. — Я же сказала, у меня больше ничего нет.

— Ну так и покажи тогда, — рыкнул тот. — И сумку, и карманы. Чего зажимаешься, если и правда не брала?

— Не покажу!

Ещё чего? Я же не воровала. У меня даже мыслей подобных не возникало. Они совсем не въезжали? Какого чёрта я бы тогда на кассу попёрлась платить? Просто бы вышла побыстрее. Наверное. Не знаю. Я таким не занималась никогда, представления не имела, как правильно делать.

— Да что вы с ней разговариваете? — опять влезла тётка. — В полицию её надо. У них в таком возрасте совсем совести нет. Считают, что все им должны, и что они на всё право имеют. Вы уж так не оставляйте, чтобы впредь неповадно было.

А вторая женщина, помладше, но вся из себя недовольно поджала губы, показательно вздохнула.

— Господи! Да сколько ещё ждать? Заканчивайте уже это представление.

Кассирша, мельком посмотрев на неё и даже заискивающе улыбнулась, опять обратилась к охраннику, прошипела с напором:

— Валера, да уведи ты её уже отсюда. И разберись. А то всех покупателей распугаем.

И я поняла, что нельзя больше стоять и ждать, нет смысла, их не переубедить. Но и обыскивать себя я не дам. Я же ни в чём не виновата! И я сама ринулась навстречу охраннику.

— Ничего я не брала! — заявила, глядя ему в лицо. Хотела решительно и твёрдо, но, кажется, получился отчаянный писк: — Пропустите меня!

Рассчитывала всё-таки проскользнуть, но он схватил меня за локоть, сжал его крепко.

— Да, конечно. Куда разбежалась? — И, убедившись, что мне от него не деться, удовлетворённо хмыкнул, потом, нахмурившись, проговорил: — Пойдём-ка в подсобку. Там и выясним, как ты не брала. — И сразу дёрнул меня, легко сдвинул с места, поволок за собой.

Наверное, нужно было вырываться и звать на помощь, но я до сих пор не верила до конца, что это всё реально происходило. И, конечно, испугалась тоже. Мне было страшно, душно и жарко, поэтому я только упиралась и твердила:

— Никуда я не пойду. Отпустите.

Я ощущала себя абсолютно беспомощной — тряпичной куклой в чужих руках, с которой любой мог делать, что хотел: тащить куда-то, швырять, трясти. И это ужасно, особенно вот так, когда ничего плохого не сделала. И вместо того, чтобы собраться с силами, я только сильнее терялась. Но тут рядом раздалось:

— Эй, дядя!

Глава 7

Мы с охранником одновременно повернулись на голос.

Слава! Мне не привиделось? Точно Слава.

—Ты чего к ней прицепился?

— Не твоё дело, — рявкнул на него охранник. — Катись давай мимо и не лезь.

Но Слава не отступил, преградил дорогу.

— Девочку отпустите и покачусь.

— Да щас! — огрызнулся охранник, но остановился, уставился на него. — Или вы тут вместе промышляете?

— Да не промышляем мы! — выкрикнула я. — Я же собиралась заплатить. А больше ничего не брала.

— Вот сейчас и проверим. Пошли! — распорядился охранник, опять сдвинулся с места, дёрнул меня за собой.

Слава подскочил к нему, толкнул в плечо.

— Э! Куда вы её тащите?

Охранник отмахнулся от него свободной рукой, рыкнул:

— А ну отвалил отсюда! — И пригрозил: — А то я сейчас полицию вызову. Пусть везут в отделение и там с вами разбираются.

— Да я сам вызову, — заявил Слава невозмутимо, отступил на пару шагов, достал из кармана телефон. — Пусть заодно и с вами разберутся. Как давно вы таким занимаетесь? Ни за что цепляетесь к малолеткам, а потом водите их в подсобку.

Он выставил мобильник перед собой, видимо, открыл камеру и навёл её на охранника. Тот побагровел, выругался, процедил сквозь зубы:

— Я тебе поснимаю, засранец!

Но Слава ухмыльнулся в ответ.

— Так и продолжайте. Хорошо получается.

Охранник опять выругался, уставился на него яростно, но локоть мой выпустил, и я моментально отскочила подальше.

— А ну выметайтесь отсюда! И чтобы я вас тут больше не видел! — орал охранник,

но мы и сами не собирались оставаться.

Слава взял меня за руку, повлёк за собой.

— Идём.

Но мог бы и не говорить, я и сама побыстрее рванула к выходу. Мы выскочили на улицу, прошли несколько шагов… и тут меня накрыло.

Мышцы разом обмякли, стали ватными, коленки подогнулись, и я бы точно уселась на асфальт, если бы Слава в последний момент меня не подхватил. Я вцепилась в его куртку. Меня трясло, в горле стоял комок, слёзы ручьями катились из глаз, но я ничего не могла с этим поделать, и, чтобы не захлебнуться в эмоциях и рыданиях, без конца повторяла:

— Почему они так? Я же ничего не сделала. Я не воровка. Я же честно сказала, а они не поверили.

Он пытался меня успокаивать:

— Ксюш. Ксюш. Ну что ты? Ну всё же закончилось. Мы же уже ушли, никто тебя больше не тронет. Ксюш. Ну Ксюш. Да забей ты на них. Уроды. Всё хорошо уже. Хорошо.