Брат мой, враг мой

– Для думающей машины – да, – возразил Кен. – Для того, у кого есть мозг и никаких чувств, никаких эмоций. Но не для человеческого существа. Я утверждаю это и говорю тебе напрямик; я с этим никогда не смогу примириться. Наша жизнь слишком коротка, чтобы мы могли получить от неё хоть какое-то удовлетворение. Если ты ещё настаиваешь на том, чтобы выбросить всю нашу работу на свалку и начать сначала, так давай разделимся сейчас же. Но я тебя предупреждаю, Дэви, я теперь всё вижу яснее, чем ты. Давай держаться нашей прежней линии. Противники наши серьезнее, чем нам представлялось. Что ж, если мы привлечем Волрата, перевес будет на нашей стороне. И тогда той компании из Сан-Франциско против нас не устоять. Угодно сочетать наши идеи с их идеями? Ладно, пусть они приходят к нам, и мы возьмем у них то, что нам подойдет. Мы можем их заставить. Мы можем нанять так много лаборантов, что нас никто не обгонит!

– И ты думаешь, мы сможем работать с Волратом?

– А почему бы и нет? Работали же мы с Карлом Бэннерменом, а потом с Броком…

– И в конце концов порвали с ними обоими. Волрат работал с Мэлом Торном и Карлом Бэннерменом и превратил их в марионеток. Я боюсь Дуга, Кен. Нам такие непокладистые ещё не попадались.

– Ну, и таких, как мы, тоже не часто встретишь. Дэви, – умоляюще произнес Кен, – будь со мной малыш! Не бросай меня!

– Кен, ты делаешь ошибку.

– Ты в этом не уверен – я по голосу слышу ты говоришь слова, которым сам не веришь.

– Только из-за Марго.

– Вот из-за Марго-то я окончательно убедился, что я прав!

Дэви порывисто встал, словно пытаясь спастись от брата.

– Сейчас не время говорить об этом.

– Нет, именно сейчас – Кен схватил Дэви за руку, спеша воспользоваться тем, что тот заколебался. – Сейчас, пока нет никаких поводов, чтобы снова впасть в самообман. Сейчас! Ты хочешь бросить меня, Дэви, и мне становится страшно!

– Я не брошу тебя – мы будем вместе, что бы ни случилось.

– В ту ночь, когда мы удрали с фермы, Дэви, я потерял тебя из виду в лесу. Потом я услышал плеск и чуть не умер – я почему-то сразу почувствовал, что сам ты не сможешь выбраться…

– Почему ты думаешь, что я могу это забыть? – медленно спросил Дэви. Сердце его билось редкими, тяжелыми ударами, дыхание почти остановилось, словно чья-то рука грубо придавила глубоко скрытый сердечный нерв.

– Дэви, пока я бежал к тебе, я больше всего боялся, что останусь один.

– Сжав кулаки, Кен умолк, потом крикнул: – Дэви, никогда больше не заставляй меня испытывать этот страх!

Дэви медленно опустился на стул, стискивая и разжимая пальцы. Бремя горечи было слишком тяжким, и он сам не узнал своего голоса, мертвого и тусклого.

– Хорошо, Кен, пусть всё будет по-твоему.

…Гроб прибыл с ночным поездом; Дэви вместе с Кеном и Дугом ожидал его на вокзале. В ту секунду, когда длинный блестящий ящик спускали вниз из товарного вагона, смерть Марго стала для Дэви достоверной реальностью, от которой уже не спрячешься, сколько ни отводи глаза. Фоторепортеры озаряли вспышками душную, клейкую темноту. Вики не отходила от Дэви, обеими руками держа его руку, и даже сейчас, стоя с низко опущенной головой, он чувствовал страстную потребность в ней, в её жизнеутверждающей теплоте.

Гроб поставили на катафалк; Дуг сказал, что похороны назначены на одиннадцать часов утра, и ушел. Дэви, Вики и севший с ними Кен поехали домой; все трое точно оцепенели от изнеможения. Кен сразу же бросился на постель и в ту же минуту заснул, словно лишился сознания. Дэви вышел в темную контору и с трудом разглядел сидевшую на диване Вики.

Он стал возле неё на колени и зарылся лицом в её платье.

– Я останусь с тобой на всю ночь, – проговорила она, гладя его по голове.

На другое утро в церкви, где в этот день предполагали венчаться Дэви и Вики, шла заупокойная служба по Марго. С разрешения Дуга отпевание было отложено на десять минут, до прибытия губернатора. Нью-йоркские друзья Дуга телеграфировали, что приедут на похороны с чикагским поездом в 10:48 утра, но поезд опоздал на несколько минут.

О катастрофе, происшедшей уже три дня назад, газеты писали как о национальном бедствии, и со вчерашнего вечера Дуг был прощен. Уикершем принял это трагическое событие чрезвычайно близко к сердцу – среди заполнившей церковные скамьи толпы никому не известных людей бросались в глаза несколько политических деятелей, которые после строгого отбора на специальных собраниях двух главенствующих партий были делегированы на похороны в знак уважения к одному из виднейших граждан штата. Дуг публично утвердил свое гражданство, выразив настойчивое желание, чтобы Марго была похоронена в Уикершеме, хотя Дэви почувствовал в этом жесте скрытый смысл – ему казалось, что Дугом движет упрямое желание хоть в чём-то одержать победу над смертью, дав возможность Марго закончить начатое путешествие.

Даже в полутемной ризнице, наедине с молодыми людьми. Дуг сохранил властные манеры. Пришел Нортон Уоллис – его попросил об этом Дэви. Он сел, взяв Вики за руку, но держался отчужденно.