Брат (СИ)

Вот что полезного для себя я сделал за сегодняшний день? Подзаработал, выспросил пару ценных деталей у Васи — это, конечно, хорошо. Но, строго говоря, на это хватило бы пары часов, а все остальное время я прошлялся с ним по улицам. Осваивался с новым-старым миром, так сказать. Придумал ли я какой-то план действий? Да даже не начинал. А если ты каждый день не продвигаешься вперед хотя бы на чуть-чуть, то сначала стоишь на месте, а потом начинаешь двигаться назад. «А я уже и так грузчиком заделался и ночую на чердаке. Куда же еще ниже-то?» — я представил свои перспективы и невольно вздрогнул.

Нет. Так жить я точно не желаю. И не буду! Хрен с ним, пусть я теперь и Вова Данилов, но я поднимусь, чего бы это мне ни стоило!

Глава 5

18 сентября 1993 года.

18.30

На следующий день я снова отправился бродить по улицам — на этот раз один. Нужно было сосредоточиться и прикинуть хотя бы примерный план действий, а для этого любые собеседники только мешали. Деньги, заработанные вчера, были в целости и сохранности, на еду, сигареты и, если что, проезд мне точно хватало. Так что я распрощался с Василием и пошел гулять по Москве.

Первое, что я был намерен сделать — это покопаться в памяти этог Вовы, который жил в этом теле до меня. Благо, никаких усилий для этого мне прикладывать не приходилось — невидимый тумблер между моей и его памятью переключался по моему желанию как бы сам собой. В конце концов, ведь не может так быть, чтобы весь круг общения этого дембеля состоял из его брата? Он жил не в одиночной камере и не в глухой деревне на пять домов, а в Москве, почти в самом центре. Не говоря уже о том, что у молодых и здоровых парней в его возрасте обычно куча друзей, приятелей, однокашников, да и девчонок тоже. Значит, надо понять, к кому еще можно обратиться, если уж с братом вышла такая печальная история.

Ну вот, уже кое-что. В Мытищах должен жить его, то есть теперь уже мой, сослуживец Степа, который был уволен в запас весной. Кажется, он объяснял, как его найти, если решу приехать в гости. Адрес высветился перед глазами, словно вокзальное табло. Хм. Значит, поедем в Мытищи. Только к вокзалу надо подойти как-нибудь незаметно. Электричка хоть и идет с Ярославского, но Казанский рядом. Не хватало мне еще разборок по поводу вчерашнего. А еще лучше — сесть не на самом вокзале, а на какой-нибудь небольшой станции, ехать до нее все равно недалеко. Чуть подключенного личного обаяния в общении со случайной прохожей — и я уже знаю, как добраться до одной из ближайших станций.

Железнодорожные станции в нашей стране в девяностые годы — это, конечно, особый мир. Серьезных криминальных элементов, в отличие от крупных вокзалов, здесь бывает почти не видно, зато шпану разной степени агрессивности можно встретить запросто. В основном же публика состоит из тех, кто едет на дачу, тех, кто едет с дачи и тех кто время от времени встречает на перроне родственников или пытается продать пассажирам часть своего урожая.

Вот и здесь среди людей, нервничающих в ожидании электрички, я увидел старика, сидящего с ведром яблок. Как давно я не ел настоящих яблочек, прямо с дерева! Питаюсь здесь всякой дрянью… Я направился к деду и уже было хотел прицениться, как вдруг перед ним возник какой-то борзый хмыреныш в спортивном костюме. И чего мне так на них везет? Впрочем, этот был совсем уж «молодой да ранний», просто наглый не по годам.

— Слышь, дед, я тебе русским языком сказал — убрался отсюда быром! Ты че тут, в натуре, под ногами копаешься? Хочешь, чтоб я тебя под поезд спихнул? Не, ну я могу это устроить, конечно…

И чего он до него докопался? Денег с него явно не возьмешь. Крутость свою показать хочет? Ну да, перед стариками это проще всего…

Я огляделся. Никаких друзей агрессора видно не было. Значит, точно — не «работает», а выпендривается перед самим собой. Ожидающие на перроне тоже не проявляли особенного интереса к происходящему — максимум ленивые поглядывания, да и то с опаской. А этот придурок все борзеет — дед-то отпор дать не может, только в ведро с яблоками вцепился, когда тот его попытался пнуть.

Я нащупал в кармане кастет, отнятый во вчерашней драке возле вокзала. Еще раз огляделся — все, кто присутствовали на перроне, напряженно развернулись в другую сторону, высматривая электричку. Я размахнулся и двинул кастетом того поддых. хорошо приложил, он согнулся, словив спазм, даже крикнуть не мог. Тот рухнул с перрона в какие-то кусты.

— Уходи отсюда, отец, — сказал я, пряча кастет в карман. — Они тебе житья не дадут.

— Да уж вижу, — трясущимся голосом ответил старик. — Спасибо тебе, сынок. Он бы и избил, и пришибить мог — им ничего не стоит…

— В общем, если будут спрашивать, кто помог — скажи, что солнце в глаза, да и подслеповат, не разглядел. Вроде чернявенький, нос большой, глаза навыкате…

— А может, лучше скажу, что блондин?

— Не, не пойдет. Нас же видят со стороны. Цвет волос могут запомнить, а вот нос или глаза со спины — вряд ли.