Братья по крови

– Ничто, – размеренно повторил Катон. – Вот видите, Отон. Ваша жена играет в крайне опасную игру. И рискует она при этом не только своей, но и вашей жизнью. В Риме есть люди, которые, подобно Септимию, неброско, но неуклонно разделываются с врагами императора. Поверьте: боги да помогут вам оказаться где-нибудь в другом месте в тот день, когда эти люди постучатся в вашу дверь.

Трибун на своем стуле как-то просел и, обхватив голову руками, мотал ею из стороны в сторону, страдальчески бормоча:

– Нет… Нет, это неправда… Нет, только не моя Поппея…

– Однако это правда, – с мягкой настойчивостью сказал Катон. – Вопрос в том, что делать в данном положении? Безусловно, оставаться в армии ей недопустимо. Поппею необходимо отослать обратно в Рим. Если б она была моей женой, я бы прежде всего озаботился тем, чтобы положить всему этому конец. Пока не дошло до непоправимого. – Катон сделал паузу. – Если вы любите свою жену, господин трибун, то ради нее же самой должны заставить ее расстаться с этой ее двойной жизнью.

Какое-то время Отон молчал, сгорбившись над столом и глядя себе под ноги взглядом, застывшим от ужаса и от тех откровений, которые услышал насчет своей супруги.

– Поверить в это не могу…

– И тем не менее, поверьте: в моих словах нет ни капли лжи. Если вы хотите, чтобы она осталась в живых, ей необходимо перестать работать на Палласа и навсегда забыть об интриганстве. Вы меня понимаете, господин трибун?

Отон поднял глаза, в которых читался лишь слабый отсвет надежды:

– Вы сохраните ей жизнь?

– Только при условии, что она поступит так, как я прошу. Если же нет, то решением ее участи займутся другие.

– А ну-ка постойте! – перебил нетерпеливо Септимий. – Она же изменница. Снисхождения ей не будет. Мой отец этого не потерпит.

– Твоего отца здесь нет, – проронил Катон.

– Здесь нет, но он обо всем этом прослышит. И ты, префект, сам окажешься в непомерной беде.

– А ну, умолкни, – утомленно произнес Катон, – и сиди, заткнув рот.

– Что-о? – Септимий сделал шаг вперед. – Ты что, осмеливаешься бросать вызов моему отцу? Что, по-твоему, скажет Нарцисс, когда выявится, что ты ее отпустил? А? Да за твою жизнь после этого не поручится никто! Лучше отдай Поппею мне: я переправлю ее в Рим для дознания.

– Я так не думаю, – сказал Катон и пояснил: – Не думаю, что ты вообще отвез бы ее к Нарциссу. Скорее всего, ты бросил бы ее в ноги Палласу.

Септимий моргнул и лишь затем спросил змеистым, шелестящим шепотом:

– Что ты имеешь в виду?

– А вот это как раз сейчас выяснится.

Внезапно Отон поднялся со стула и слепой походкой двинулся на выход.

– Стойте, – преградил ему путь Катон. – Это еще не всё.

– А что еще может быть? – с вялой холодностью обреченного переспросил Отон. – Сказали вы вполне достаточно.

– Пока нет. Сядьте.

Отон постоял в нерешительности, но все-таки вернулся и бухнулся на стул.

– Ну?

– Да будет вам известно, что ваша жена действовала не в одиночку. У нее был сообщник. Его послали в Британию следом за ней, чтобы он затем выявился и способствовал ей во всех злоумышлениях.

– И кто ж это мог быть?

– Он, – отстранившись на шаг, кивнул Катон на Септимия.

– Я? – опешил имперский агент. – Не понял…

Катон подошел и посмотрел на него со спокойной внимательностью.

– Это ведь ты работаешь на Палласа?

Септимий, играя бровями, нервно хихикнул:

– Да ну, ты шутишь. Тебе ж известно, что я работаю на Нарцисса. Ты это знаешь.

– Так оно и было… до недавних пор. Пока ты не вник, к чему все идет в борьбе за власть между Палласом и Нарциссом. Ты увидел, что влияние Нарцисса на императора идет на убыль. А когда Клавдия не станет и жена его Агриппина утвердит императором своего сына, то Нарцисса можно будет списать со счетов, а заодно и его сторонников. И Нарцисс, когда посылал тебя сюда раскрывать заговор, даже не предполагал, что ты вместо этого будешь преследовать свои корыстные интересы, делая все возможное, чтобы обеспечить успех этого самого заговора. А я, недалекий, раньше об этом как-то и не задумывался…

– Ложь, ложь! – с какой-то никчемной поспешностью выкрикнул Септимий. – Это безумие! Ты что, хочешь сказать, что я умышлял против своего отца? Предал его, мою плоть и кровь?

– Нарцисс – змий и аспид, состоящий из интриг, – сумрачно глядя из-под бровей, изрек Макрон. – Ими он и живет, и от других ждет того же. Готов поставить неплохие деньги на то, что его отпрыск обладает такими же свойствами. Бьюсь об заклад.

– Пф-ф! – нервно крутнувшись, Септимий уставил палец в Катона. – А где свидетельства? Что до бедной, несчастной Поппеи, что до меня? А?! Их нет!