Братья по оружию

— Примерно в течение ближайших пятнадцати минут. Мне и без того пришлось нарушить кучу правил. Я стою на посту на третьем подуровне, где находятся электрокабели и канализация. Могу замкнуть запись и вырезать кусок, на котором будет зарегистрировано, как ты входишь, но только если ты доберешься сюда раньше, чем капрал Вели. Я согласен рисковать своей шкурой ради тебя, но не согласен рисковать за так, понял?

Элли между тем изучала план подземки.

— Мне кажется, ты можешь успеть — еле-еле.

— Что толку…

Но она схватила его за локоть и повлекла к вагончикам подземки: твердый блеск долга погасил в огромных глазах более теплый свет.

— У нас еще десять минут.

Пока Элли брала жетоны, Майлз растирал лицо, словно старался таким образом вернуть быстро улетучивающуюся способность мыслить разумно. Подняв взгляд, он увидел свое тусклое отражение, глядящее из зеркальной стены, затененной колонной. Лицо было искажено ужасом и бессилием. Зажмурив глаза, Майлз снова взглянул на себя, выйдя из тени от колонны. Ужасно неприятно: на секунду ему почудилось, что на нем зеленый барраярский мундир. Черт подери эти анальгетики! Может, его подсознание пытается что-то ему сказать? Впрочем, зачем попусту переживать? Наверняка сканирование мозга в том и другом мундирах покажет два совершенно разных биоритма.

Хотя, если подумать, это не кажется таким уж смешным.

Когда Элли вернулась, Майлз обнял ее, снедаемый сложными чувствами, а не одним лишь желанием. Они поцеловались в вагончике: от этого поцелуя было больше боли, чем удовольствия. К моменту, когда они достигли места назначения, Майлз находился в состоянии такого неутоленного возбуждения, равного которому еще не знал: похоже, вся кровь отхлынула от мозга…

Элли рассталась с ним на платформе в районе посольства, страдальчески шепнув: «Потом!» Только когда ее вагончик исчез, Майлз заметил, что она оставила у него пакет, который утробно мурлыкал.

— Милая киска. — Майлз со вздохом поднял пакет и побрел домой.

* * *

На следующее утро, с головы до ног утопая в урчащем черном мехе, он с трудом разлепил сонные глаза.

— Ласковая штучка, правда? — заметил Айвен.

Майлз выпутался из одеяла, выплевывая обрывки пуха. Продавец солгал: этот полузверь явно жрет людей, а не магнитные волны. Опутывает их ночью и переваривает, как амеба. Дьявольщина, он ведь бросил его в ногах! Малышей, с головой ныряющих под чудо-одеяло, чтобы спрятаться от затаившихся в шкафу чудищ, ожидает неприятный сюрприз. Продавец отдела культивированных мехов никакой не продавец. Это убийца, подосланный цетагандийцами агент-убийца…

Айвен в одних трусах, закусив зубную щетку сверкающими зубами, провел рукой по шелковистой шерсти. Она заволновалась, словно пытаясь выгнуться под гладящими ее пальцами.

— Просто чудо. — Айвен перегнал щетку в другой угол рта, и его небритые щеки заходили ходуном. — Так и хочется потереться о нее всей кожей.

Майлз представил себе Айвена, развалившегося… И содрогнулся.

— Господи! Где кофе?

— Внизу. Выпьешь, когда оденешься. И постарайся выглядеть так, словно не поднимался с постели со вчерашнего дня.

Майлз почуял недоброе в ту же секунду, когда спустя полчаса после начала рабочего дня Галени вызвал его в свой кабинет.

— Доброе утро, лейтенант Форкосиган, — улыбнулся капитан с деланным радушием. Его улыбка сейчас была настолько же отвратительной, насколько настоящая — симпатичной.

— Доброе, сэр, — опасливо кивнул Майлз.

— Вижу, острый приступ воспаления суставов уже миновал.

— Да, сэр.

— Садитесь, пожалуйста.

— Спасибо, сэр.

Майлз осторожно сел: этим утром он не принимал болеутоляющего. После ночных приключений, особенно той неприятной галлюцинации в подземке, Майлз спустил таблетки в унитаз и мысленно сказал корабельному врачу, чтобы она вычеркнула из своего списка это лекарство. Галени как-то неуверенно нахмурился, но тут его взгляд упал на забинтованную правую руку Майлза. Когда Майлз, неловко подвинувшись, постарался спрятать ее за спину, Галени поморщился и включил экран головидео.

— Сегодня утром я поймал удивительно интересный выпуск местных новостей, — начал он. — Я решил, вам тоже будет любопытно его увидеть.

«Мне больше хотелось бы упасть замертво прямо у вас на ковре, сэр». Майлз уже знал, о чем пойдет речь. Проклятие, а он-то беспокоился, что новости увидят только в цетагандийском посольстве.

Репортер из «Евроновостей» начала свой рассказ, явно записанный позже — на заднем плане уже догорал винный магазин. Когда пошли кадры с испачканным в саже, обгоревшим адмиралом Нейсмитом, здание еще вовсю пылало. Майлз услышал, как его голос выкашливает по-бетански: «…прискорбное недоразумение. Обещаю, что будет проведено тщательное расследование…» Сцена, когда он выкатился из пылающей двери с кассиршей на закорках, оказалась умеренно впечатляющей. Жаль, что все происходило при дневном свете. Ночью фейерверк смотрелся бы куда лучше.