Братья по разуму

Внимаю предупреждению. Подходим к ожидающим поезд людям. Несколько человек бросили на нас не особо заинтересованные взгляды. В форме никого не видно. Радик говорил, что могут в поезде проверять, если что, буду валить всех подряд из гипноизлучателя. Стоим долго, сушим оставшиеся влажные места. Молчим, я ведь немой. И вот долгожданный гудок, появляется домик на колёсах, тянущий за собой еще несколько домиков. Прикольно, как говорят ребята! Поезд плавно затормозил, потом раздвинулись двери. Заходим, с двух сторон на широких лавках сидит много людей, занимаем свободные места напротив двух старушек с кучей сумок и тележками. Покосились на нас с подозрением. К Родику вернулось его многословие, постепенно разговорил проникшихся доброжелательностью бабушек, они даже угостили нас пирожками. Я чуть было не повторил вслед за Родиком «спасибо», несмотря на то, что он успел поведать им о моей неполноценности. Я, как выяснилось, его двоюродный брат, кроме того что глухонемой, еще и умственно отсталый. Вот гад такой! Как я должен дурочка изображать? Эмоции удержать на лице не удалось, но видимо они оказались в тему, так как одна бабуля поохав, протянула мне несколько конфет. Я их не ем, поэтому брать не стал, зато прикарманил Родик. Подошла женщина, у которой Родион приобрёл билеты на проезд. Следом появился парень со струнным музыкальным инструментом в руках и стал петь. Мне захотелось заткнуть уши, вовремя вспомнил, что я глухой. Потом парень прошел с протянутой кепкой, в которую пара человек бросили деньги. Остальные, похоже разделяли моё мнение о его музыкальных способностях. Смотрю в окно, мимо проносятся странные постройки, дороги для врагов, поселения, но больше всего деревьев. Накапливается много вопросов, а спросить нельзя! Появился человек в форме, я напрягся. Родик объяснил бабушкам, что я хочу в туалет и, попросив их покараулить места, потащил меня за собой. Открыв дверь, завёл в дурно пахнущее маленькое помещение.

– Блин, ты что дерганый такой, – сердито начал выговаривать мне. – Совсем не похож на глухонемого, на звуки оглядываешься, по глазам видно что всё понимаешь.

– Да уж прости, практики у меня нет в этом деле. А тот военный что проходил…

– Какой военный? Это железнодорожник! То есть тот, кто работает на этом поезде. У нас форму не только военные носят, так что не нужно от всех шарахаться. Вообще ни от кого шарахаться не нужно, чтобы внимание не привлекать. Изображай дурочка лучше. Взгляд рассеянный, слюну пусти. Можешь промычать что-то нечленораздельное. Хотя нет, лучше не надо, перебор будет.

После инструктажа возвращаемся обратно. Поезд остановился на следующий станции, народа прибавилось. Мест свободных уже нет, нас тоже потеснили. Рядом села женщина с двумя небольшими девочками. У меня снова появился вопрос: почему они такие одинаковые? Родик быстро познакомился и с ними, снова грустный рассказ о брате – идиоте. Девочки меня сначала опасались, потом пообвыклись и осмелели. У них, наверное, задницы были намазаны горчицей, потому что на месте не сиделось. То им к окну, то на руки маме, потом и к Родику забрались. Как раз в этот момент мимо проходили три человека в форме, с рациями в руках и дубинками на поясе. Стражи порядка. По нам скользнули мимолётным взглядом. Только сейчас до меня дошло, зачем Родик проявляет такую активность. Искать то будут одиночных подростков. А мне роль дурочка больше всего подходит, чтобы не проколоться.

Приехали? Похоже да, все стали подниматься, двигаться на выход. Родик предложил бабушкам помочь, сунул мне в руки две тяжелые сумки, а сам схватился за тележку. Так и выбрались из вагона. Не зря – людей в форме на перроне оказалось немало. А ведь могут, как мне говорили, и в гражданской одежде караулить. Так что мы тащили сумки до автобуса почти километр. Бабушки наделили нас на прощанье еще фруктами и уехали. А мы, стараясь держаться в толпе, двигаемся к условному месту, где назначена встреча. Это высокая стела с часами рядом с вокзалом. Вот на лавочке за ней и должна нас ждать мама Таня. Однако её нигде не видно.

– Странно, по времени давно пора быть, – встревожился Родик. – Не стоим, двигаем дальше.

Дальше идут два ряда небольших пятиэтажных домов, разделенных дорогой. Отправляемся вдоль них, у небольшого заведения с выставленными на улицу столиками, Родик останавливается:

– Давай мороженого поедим, заодно подумаем что делать.

– Но мы, ведь, обсуждали варианты вчера, – напоминаю ему.

– Такого варианта, что её вообще не будет, мы не предусмотрели! А если её задержали?

– Будем ждать, если не появится – действуем, как планировали сначала. То есть – едем сами в Москву. Могу сам поехать, – предлагаю, внутренне боясь, что он согласится с предложением.

– Поедет он! Далеко ты сам уедешь. Тебе какое мороженое?

– Мороженное что? Мясо, фрукты?

– Молоко. Сладкое. Ах да, я и забыл, что ты сладкое не ешь, – чуть растерялся Родик. – А с горчицей мороженое не бывает. Пойдём тогда дальше.

Проходя мимо зеркальной витрины, он притормозил, глядя на своё отражение. Бандану он снял, когда вышли с вокзала.