Братья Райт. Люди, которые научили мир летать

Утром во время завтрака Орвилл предложил внести изменение в конструкцию, но прежде подмигнул Лорину, чтобы тот наблюдал за реакцией Уилбура, – как правило, тот подвергал подобные идеи критике. Как однажды написал Джордж Спрэтт Октаву Шанюту, Уилбур был всегда готов «оппонировать любой идее, высказанной кем-нибудь», «ринуться в спор с засученными рукавами». Сам Уилбур как-то объяснил Спрэтту, что верит в «добрую ссору». Она дает возможность «увидеть вещи под другим углом», помогает «сгладить углы». Для всех в их семье было характерно, говорил Уилбур, находить слабые стороны любого явления или действия. Это не всегда оказывалось «хорошим качеством», добавлял он, «потому что из-за этого мы слишком консервативны, чтобы стать успешными бизнесменами, и из-за этого же круг наших друзей очень ограничен».

Но на этот раз секунды шли, все молчали, и вдруг Уилбур заявил, что идея ему нравится, а затем удивил Орвилла еще больше: а почему бы не упростить работу пилота, соединив рычаг управления рулем направления с механизмом крутки крыла?

Работа над усовершенствованиями началась в тот же день.

Вместо неподвижного руля, состоявшего из вертикальных килей высотой 61 сантиметр каждый, планер теперь получил один полутораметровый подвижный киль. Оператор (пилот), лежа на животе, управлял килем и круткой крыльев посредством новой деревянной «конструкции для бедер». Отныне руки пилота были свободны, использовались только движения бедер, не случайно напоминавшие движения бедер при маневрировании на велосипеде.

Через два дня в лагере прибавилось народу. Приехал Октав Шанют с еще одним своим помощником, Огастасом Херрингом. Таким образом, за обеденным столом теперь сидели шесть человек, а в «спальне» на стропилах стало довольно тесно. Шанют и Херринг привезли дельтаплан-триплан собственной конструкции, который они хотели испытать. Эти испытания отняли больше времени и внимания, чем хотелось бы братьям, но закончились полным провалом. После того как Херринг предпринял несколько неудачных попыток поднять в воздух громоздкий аппарат с тремя плоскостями, его сменили Уилбур и Орвилл, но у них получилось не лучше.

Шанют и Херринг провели в лагере неделю. Несмотря на разочарование своим планером, Шанют оценил значение того, что удалось достичь братьям, и по дороге домой в Чикаго, во время остановки в Вашингтоне, счел необходимым заехать к Сэмюелу Лэнгли, чтобы сообщить об увиденном в Китти Хок.

Будучи директором Смитсоновского института, Лэнгли занимал просторный кабинет в увенчанном башенками «замке», расположенном на Национальной аллее. Он и Шанют были примерно одного возраста, больше чем на три десятка лет старше братьев Райт: Лэнгли – 68, Шанюту – 72. Оба были выдающимися личностями с великолепной репутацией, а седые бороды дополняли образ видных ученых мужей.

Но если Шанют выступал за открытый обмен знаниями и идеями между энтузиастами в области аэронавтики и летного дела, то Лэнгли держал свои усилия в секрете. Подробности проводившихся в Смитсоновском институте и получавших щедрое финансирование экспериментов не разглашались. К тому же, в противоположность общительному Шанюту, Лэнгли, истинный бостонский аристократ, скрывался, как говорили его друзья, «под панцирем высокомерия».

После запуска своего беспилотного летательного аппарата с паровым двигателем Лэнгли и его «команда» из Смитсоновского института работали над более крупной и также хорошо финансируемой версией той же машины, которая отличалась от предшественницы тем, что оснащалась двигателем внутреннего сгорания и управлялась пилотом. О проекте не знал никто, за исключением непосредственно занятых в нем, как того и хотел Лэнгли.

До сих пор он не обращал внимания на Райтов и их работу, но, выслушав рассказ Шанюта, неожиданно проявил к ней активный интерес и сразу написал братьям письмо, в котором сообщил, что хотел бы приехать в Китти Хок, чтобы увидеть все своими глазами. По неизвестной причине Уилбур и Орвилл вежливо ему отказали.

Лорин вскоре тоже уехал, и 17 октября братья с помощью Спрэтта перевезли модернизированный планер на Килл-Девил-Хиллз, чтобы возобновить испытания. К этому времени заметно похолодало, поэтому всю ночь приходилось поддерживать огонь. Рацион почти целиком состоял из консервированных бобов. Но все это не имело значения.

После того как и Спрэтту настало время уезжать, братья вновь остались одни. Как это часто бывало прежде, им помогал только Дэн Тэйт. За десять дней они совершили больше полетов, чем за несколько предыдущих недель, и улучшили свой рекорд дальности, превысив отметку 183 метра. В общей сложности за два месяца пребывания на Внешних отмелях они совершили почти тысячу полетов и решили последнюю серьезную проблему системы управления.

Братья пребывали в превосходном настроении и с удовольствием остались бы еще на несколько недель, если бы Дэн Тэйт незадолго до этого не согласился стать шкипером рыболовного судна, когда начнется путина.