Братья Райт. Люди, которые научили мир летать

Пастбище было просторным и относительно уединенным, хотя, конечно, не сравнимым с Китти Хок с его широкими горизонтами, постоянными ветрами и почти полной изолированностью. Здесь пространство для маневра имело четко определенные границы. По краям пастбища была протянута колючая проволока и росли деревья. Кроме того, несколько деревьев росли на самом пастбище, и среди них – покрытая колючками гледичия высотой 15 метров. Само поле, рассказывал Уилбур, было усеяно холмиками, оставленными сурками, так что его можно было принять за сурковый город. В дополнение ко всему к одной из границ пастбища прилегала трасса междугородней линии электрического трамвая, соединявшая Дейтон с Коламбусом, поэтому пассажиры могли хорошо видеть все, что происходит на поле.

Братья понимали, что работа, которой им предстояло здесь заниматься, скорее всего, станет финальным этапом реализации их замысла. Здесь они должны были научиться куда большему, чем в Китти Хок. Им нужно было овладеть искусством безопасного взлета, научиться делать виражи и поворачивать на машине, оснащенной мотором с винтом, а также садиться. Поэтому, настаивал Уилбур, им необходимо было научиться приспосабливаться к обстоятельствам.

Ограниченность пространства тем более требовала умения совершать управляемые повороты. Если из-за междугородней трамвайной линии предполагалось постоянное присутствие зрителей, то она же предоставляла возможность ездить из города и обратно в город – поездка занимала 40 минут и стоила пять центов. Остановка под названием «Симмс стэйшн» была удобно расположена прямо на краю поля. Братья изучили график движения трамваев, поэтому могли просто планировать полеты на то время, когда никто не будет проезжать мимо.

Пастбище принадлежало Торренсу Хаффману, президенту дейтонского банка «Форт нэшнл бэнк», с которым Райты были знакомы. Когда они обратились к нему с вопросом, можно ли арендовать пастбище для своих целей, тот сказал, что платить за аренду не нужно, если перед полетами они будут выгонять коров и лошадей за изгородь. Хаффман хорошо относился к братьям, но принадлежал к большинству, мало верившему в их проект. «Они глупцы», – сказал он фермеру, работавшему на соседнем поле.

Между тем в каждую свободную минуту братья распиливали и строгали доски для ребер жесткости и нервюр новой машины и вместе с Чарли Тэйлором работали над двигателем.

Их племянник Милтон, который мальчиком часто околачивался поблизости братьев, однажды скажет: «В их велосипедной мастерской и в их доме вершилась история, но она была так скрыта за кажущейся обыденностью, что я понял это только через много лет».

Весной 1904 года Уилбура и Орвилла часто можно было увидеть на поле в Хаффман-Прейри, где они косили траву или выравнивали лопатами сделанные сурками холмики земли. Когда пришло время строить ангар для сборки и хранения нового аппарата, они расположили его как можно дальше от трамвайной остановки.

Перед первым испытательным полетом братья пригласили на пастбище друзей и соседей, чтобы никто не говорил, что они ведут себя слишком скрытно. Присутствие прессы также приветствовалось, но при условии, что никто не будет фотографировать. Причины опасений братьев заключались в том, что фотографии могли быть использованы для изучения разработанных ими приборов и механизмов управления, которые отличали их машину от летательных аппаратов, построенных другими.

В понедельник 23 мая, несмотря на прошедший рано утром дождь, у Хаффман-Прейри собралось без малого полсотни зрителей. Присутствовали епископ Райт, Кэтрин, Лорин и вся семья, а также больше десятка репортеров. Однако ветер был слишком слабым, и испытательный полет пришлось отложить. Независимо от наличия мотора сила ветра все еще оставалась важным фактором.

В среду, когда зрители собрались снова, дождь заставил братьев вновь отложить испытания. На следующее утро, 26 мая, опять шел дождь. Но когда он ненадолго прекратился, братья решили «стартовать». Место пилота занял Орвилл. «Флайер II» поднялся всего на два с половиной метра и через несколько секунд после взлета сел. Что-то случилось с мотором.

Такая премьера едва ли могла вызвать восхищение или заставить замолчать сомневающихся. Репортеры, пытавшиеся рассказать хоть что-нибудь интересное, либо хвалили прочность машины, либо свободно обращались с фактами, например писали, что машина пролетела по воздуху 23 метра. Епископ Райт, наверняка наблюдавший за испытанием с куда большим волнением и интересом, чем другие присутствовавшие, отметил в своем дневнике, что Орвилл пролетел 25 футов (7,6 метра).

Позже некоторые будут утверждать, что неудача этого дня была специально подстроена, чтобы вызвать дополнительный интерес публики и прессы. Но это представляется абсурдом, если принять во внимание характер братьев и тот факт, что в течение последующих трех месяцев у них почти ничего не получалось.