Братья Ждер

— Нет, ты только что говорил, что едешь по своим делам за рубеж. Что это за спешные дела и кому ты собираешься передать то, что говорил мне?

— Что передать? Не приставай ко мне, пан, оставь меня в покое. Я человек в летах, честный и уважаемый, а ты еще ребенок. Погоняй, Викентий!

Маленький Ждер насупился, взъерошился и закричал, что есть силы:

— Ботезату, останови их!

Татарин соскочил с седла в то самое мгновенье, когда ляшский возница стегнул лошадь, норовя объехать Ждера. Схватив кинжал, Ботезату перерезал гужи. Оглобли упали. Дуга свалилась на голову коню, и он кинулся к обочине дороги. Ляшский служитель мгновенно вытащил из-под козел длинный чекан и поднял его над головой Ботезату, бросившегося к телеге. Купец выхватил из того же тайника обоюдоострую саблю и, словно подброшенный пружиной, с удивительным проворством напал на Ждера. Татарин, схватив за острие кинжал, которым перерезал гужи, метнул его в своего противника. Кинжал вонзился в шею кучера, пониже правого уха. Лях, обливаясь кровью, с воплем опрокинулся навзничь, цепляясь рукой за грядку телеги.

Ждер пришпорил пегого. Конь прянул в сторону, обходя купца. Нашарив рукой одно из своих рудометных орудий, которые он по заведенному в Тимише порядку и совету Симиона постоянно держал в седельной сумке, Ждер неожиданно ринулся на корчмаря. Прыгнув на него с седла, он схватил упавшую саблю и ударил его рукоятью.

— Горе мне, пан Ионуц! — завопил корчмарь. — Так-то ты мне платишь за мою дружбу? В чем я провинился? Против кого?

— Я спросил, что ты собираешься делать за рубежом в тот самый день, когда Алексэндрел-водэ едет в Ионэшень.

— Да что ты такое выдумал? В чем ты обвиняешь меня? Никакого зла против государя я не замышляю. Никому не собираюсь говорить о нем. Клянусь душой, или как твоей милости угодно. Отпусти руку, я перекрещусь и поклянусь именем господа, который видит и слышит нас, что нет тут ничего такого, что ты думаешь.

— А что я думаю?

— Не знаю, что ты думаешь. О похождениях княжича давно кое-кому известно, но теперь я никому не собирался говорить об этом. Поверь мне, пан Ионуц, не возводи на меня напраслину, а то придется мне висеть на суку. И что тебе взбрело выдумывать небылицы?

Ждер гневно встряхнул его.

— Перестань выть и болтать, не то сейчас всажу в тебя саблю и швырну тело в овраг на съедение воронью. Я спросил, какие у тебя дела на границе, а ты ответил мне саблей.

— Грешен. Выпил лишнего. А теперь покоряюсь и готов ответить. За рубеж еду по другой причине. По своему торговому делу. Надо в эту ночь переправить в Польшу ценный товар.

— Говори яснее. Что за товар? Где? Как переправить?

Пан Иохан так и застыл с открытым ртом, глядя в изумлении и страхе на Ионуца: он хотел было что-то вымолвить, но у него свело челюсти. Он оглянулся на своего служителя, который лежал, свесив голову с телеги, испуская предсмертные стоны.

— Иезус Мария! Иезус Мария! — пробормотал он, ломая руки и протягивая их к юноше. — Поверь мне, пан Ионуц. Не губи неповинную душу!

— Какой товар? Где? Когда?

— Господи Иисусе, да не могу я сказать.

— Ботезату! — приказал Ждер, крепко стягивая веревкой купца. — Почини сбрую и запряги коня. Надо отвезти злодеев в крепость. Вот сюда едут люди, они помогут нам уложить их рядышком в телеге. Пусть откроют властям, какие у них тайные торговые дела, какие вести передавали за рубеж. За такой товар палач заплатит сполна.

Заметив, что путники приближаются с робостью, Ждер крикнул им издали:

— Подходите, люди добрые, и помогите. Государево дело!

Люди поспешили исполнить его повеление. Телега с пленниками повернула к Сучаве. Ждер со всей поспешностью отвез их в крепость окольной дорогой и без лишних слов передал в руки второму постельничему Григорашку Жоре.

По воле тех же благоприятных случайностей Ионуц без задержки справился с прочими делами. Князь Штефан накануне выехал с боярами и конной дружиной в сторону Хотина. Григорашку Жора, отчасти посвященный в тайну княжича, велел посадить пленников в подвал, покуда он сам не займется ими. Стража получила приказ никого не пропускать к ним, дабы они не передали ничего на волю. Сам же Григорашку не мешкая сел на коня и спустился со своими ратниками в город, на улицу оружейников, чтобы захватить пани Мину и слуг.