Братство Астарты

В любом случае слишком удаляться было опасно — могли обойти по соседним улицам и отрезать от ворот.

Перепрыгнув через символическую баррикаду, Лава накинулся на молодого:

— Ты почему лошадей бросил?

Не отвечая, перепуганный венд буквально потащил сотника за руку:

— Лава, быстрей пойдем, там такое!

— Да что случилось-то, скажи ты толком?

Предчувствуя недоброе, Лава почти бежал по каменному коридору башни. За ним, бухая тяжелыми сапожищами, сопел Дикий Кот и еще десяток вендов.

То, что они увидели, выскочив на мост, не укладывалось не в один из самых плохих вариантов, крутившихся у Лавы в голове. Панцирная имперская кавалерия безнадежно опоздала, ее выдохшиеся лошади еле переставляли ноги. Сарды беспрепятственно летели к воротам, самые быстрые были уже практически на другом конце моста.

Ранди в сердцах сплюнул:

— Подставили все-таки! Ненавижу эту имперскую сволочь!

Он перехватил секиру двумя руками, готовясь принять первый удар. В голове у Лавы с бешеной скоростью метались разные мысли. Поднять мост, закрыть ворота — не успеем! На мосту в ряд не больше трех всадников — это хорошо! В проеме башни продержимся, но не долго. С двух сторон раздавят, как вошь. Катафракты подойдут не скоро, да и в пешем строю от них толку немного.

Решившись, он заорал, как боевая труба, не давая ни на миг усомниться в своем решении:

— Все под башню! Сотню пополам на оба выхода! Кот, руби перила моста! Луки к бою, бить по лошадям!

Сотник занял место в первом ряду, готовясь встретить несущуюся конницу.

По мосту загрохотали копыта. Первые три лошади, получив по десятку стрел, упали на дубовый настил. Одна не удержалась и, жалобно заржав, сорвалась с моста в ров, унося с собой запутавшегося в стременах всадника. Следующие, встав на дыбы, отказывались идти на убой. Повторная попытка взять мост нахрапом закончилась для сардов так же печально. Нагромоздив на мосту с десяток мертвых лошадей, сарды начали терять рассудок. Время работало против них и неумолимо сжимало свои тиски. Лавина имперской конницы устрашающе надвигалась с каждой минутой, и сардийские всадники, как перепуганная отара овец, заметались у самой кромки рва.

* * *

Казалось, всесильные боги вновь улыбнулись вендам, но положение мгновенно изменилось, когда два телохранителя подвезли раненого Сад Девлета. Его взлетевший призыв хлестнул, как кнут:

— Спешиться, сучьи дети! В сабли! Вся Сардия сейчас смотрит на вас! Умирать — так героями!

Девлет оттолкнул стоящего перед ним воина и, опираясь на плечо телохранителя, первым шагнул на мост. Его тут же обогнали. Жгучий стыд наполнил воинов яростью и решимостью! Стыд за бегство, за минутную панику, за то, что они бросили раненого командира! В одно мгновение все встало на свои места: вот цель, ее надо либо взять, либо умереть — другого выхода нет! Всадники слетали с коней, целовали своих любимцев в последний раз и, разверзнув рты в боевом крике, кидались на мост.

Сардийцы бросились на отчаянный самоубийственный штурм.

— Халла-а-а! — Каменные своды многократно усилили сардийский боевой клич.

* * *

Порыв был велик. Сарды пёрли, как одержимые. Вокруг Лавы падали свои и чужие, меч крутился, как челнок в ткацком станке. Рядом нерушимой скалой стоял Дикий Кот со своей секирой. Сардийцы не лезли на них напрямую, стараясь лишь блокировать, нанося основные удары по товарищам слева и справа. Во владении саблей венды сардам не ровня: в аристократических семьях Сардии сабля была первой игрушкой, которую получал новорожденный мальчик. Венды отчаянно рубились, но в такой схватке побеждало мастерство.

Лава отбил вражеский клинок, целящийся в открытый бок товарища, и ощерившись, закричал, перекрывая шум битвы:

— Держаться, братья! Держаться!

Рубка шла уже под сводами башни. Силы вендов подходили к концу, теперь главное было — не пустить сардийцев за спину. Приходилось постоянно отступать. Рядом тяжело задышал Ранди. Лава бросил взгляд на друга — у того из-под кольчуги струилась кровь. Сзади слышались крики и победный рев горожан — там дела у вендов были еще хуже. Длинные копья ополчения доставали варваров, непривыкших сражаться в тесноте. Две группы встретились почти посередине башни и встали спина к спине. Отступать дальше было некуда. Лава окинул взглядом своих: от сотни осталось человек двадцать, и почти все раненые.

«Это конец», — подумал сотник, отводя очередной удар.

Загрохотали звенья цепи — горожане начали поднимать мост. Передовые катафракты опоздали самую малость. Самые отчаянные спешивались и пытались запрыгнуть на него, но безуспешно — слишком уж много железа было на них навешено. Повисев, смельчаки срывались в ров, а остальные, видя их неудачу, закружили у края обрыва. И хотя ворота были еще открыты, для конницы пути уже не было.