Братство кольца

Первым она назвала Арагорна.

– Вот наш дар тому, кто поведет отряд. – С этими словами Галадриэль протянула Арагорну ножны для меча. Серебряные и золотые цветы и листья образовывали на них сложный узор, переплетаясь с эльфийскими рунами, рассказывавшими историю Андрила. – Эти ножны сохранят меч от времени. Он больше не переломится в бою и не затупится. Мы расстаемся с тобой надолго, Арагорн, сын Арахорна. Твой путь – во тьме. Возможно, следующая встреча суждена нам лишь на дороге, с которой нет возврата. Может, у тебя есть какие-нибудь пожелания ко мне?

– Владычица, – ответил Арагорн, – тебе ведомы все мои желания. Ты давно хранишь единственное сокровище, бесценное для меня. Но не в твоей власти подарить его мне. Да, мой путь лежит через мрак, но, может статься, на нем обрету я желаемое.

– Тогда возьми пока вот это. Оно оставлено для тебя и долго ожидало твоего прихода. – Галадриэль подняла большой зеленый камень в оправе, изображающей орла с распахнутыми крыльями. Камень засиял на солнце, как сама весна в молодой листве. – Я отдала его Келебриэни, моей дочери, а она вручила его своей. Теперь он приходит к тебе как символ надежды. Прими вместе с ним и завещанное имя, Элессар! Пусть хранит тебя Эльфийский Камень из Дома Элендила!

Арагорн принял камень и укрепил на груди. Он словно впервые предстал перед ступниками, поразив их величавостью осанки и просветлевшим лицом, будто омытым от долгих трудных лет.

– Благодарю тебя, Владычица благословенного Лориена, за щедрые дары, – ответил он, – но еще более – за подаренных тобой миру Келебриэнь и Арвен, Вечернюю Звезду Эльфийского Народа.

Владычица склонила голову, а потом повернулась к Боромиру. Гондорцу достался редкой красоты золотой пояс. Мерри и Пиппину – маленькие серебряные пояса с пряжками в форме золотого цветка. Леголасу вручен был мощный лориенский лук и колчан стрел к нему.

– А для тебя, маленький садовник, – обратилась она к Сэму, – у меня нашелся лишь маленький подарок. – С этими словами Галадриэль достала действительно небольшую коробочку из простого серого дерева, украшенную единственной серебряной руной на крышке. – Это руна «Г». Можешь считать, что она означает мое имя, или, если хочешь, грунт твоей родины. Здесь земля из моего сада и вся благодать, на которую способна Галадриэль из Лориена. Помощи от нее в пути никакой, от опасностей она не защитит, но, если ты сможешь сохранить ее и вернуться домой, она вознаградит тебя. Какие бы разор и запустение ни встретились тебе там, брось щепоть в землю и увидишь, как зацветет твой сад. Может, он напомнит тебе о далеком Лориене, который тебе довелось увидеть лишь зимой, ибо наши весна и лето давно миновали и живы лишь в нашей памяти.

Сэм, красный как маков цвет, подошел, бормоча что-то невразумительное, и, взяв подарок, неумело поклонился.

– А какой же дар мог бы пожелать гном в гостях у эльфов? – с легкой улыбкой спросила Владычица, поворачиваясь к Гимли.

– Никакого! – громко ответил гном. – Для меня более чем достаточно было видеть Владычицу Галадримов и слышать ее учтивые слова.

– О! Послушайте, эльфы! – обратилась Галадриэль к окружающим. – Да не назовет никто отныне гномов корыстными и неучтивыми. И все же, Гимли, сын Глоина, разреши мое затруднение, назови желанный для тебя подарок. Будет несправедливо отпустить тебя, единственного из всех, с пустыми руками.

– Я не прошу ничего, Владычица, – повторил гном, снова низко кланяясь. Однако голос его дрогнул, и Галадриэль улыбнулась ему ободряюще. – Разве что… если мне действительно дозволено просить, подари мне прядь твоих волос, превосходящих земное золото настолько, насколько звезды небесные превосходят драгоценности земных недр. Конечно, я не настаиваю. Просто ты просила назвать дар, и я повинуюсь.

Эльфы беспокойно зашевелились, перешептываясь, даже Владыка Келеберн взглянул удивленно, но Владычица рассмеялась.

– Говорят, гномы искусны руками, а не речами, но о нашем госте так не скажешь. Никто доныне не обращался ко мне с просьбой столь же дерзкой, сколь и учтивой. Как же могу я отказать, повелев прежде говорить? Но скажи мне, что бы ты стал делать с таким даром?

– Берег бы как величайшее сокровище, Владычица, – ответил Гимли, – в память о твоих словах, сказанных в нашу первую встречу. А если мне суждено вернуться домой, я помещу твой дар в самый прочный алмаз, и он станет нашей родовой драгоценностью, как залог добрых чувств между Лесом и Горой до конца времен.

Владычица отрезала три золотые пряди и вручила Гимли.

– Я не предсказываю, – молвила она, – ибо напрасны предсказания в наши дни, когда на одной чаше весов лежит Тьма, а на другой – лишь надежда. Но если надежда наша не обманчива, я скажу тебе, Гимли, сын Глоина: золото будет само течь тебе в руки, но над сердцем твоим власти не будет иметь никогда.