Breakfast зимой в пять утра

– Со случайности. В жизни случайность имеет огромное значение. Главное, разглядеть шанс, который предоставляет судьба. И правильно использовать… В начале девяностых правительство России пригласило двести ведущих американских бизнесменов в Москву. Я остановился в гостинице «Россия». В ресторане к моему столику подсел человек и предложил купить золотую безделушку. Мы разговорились. Человек оказался из Тулы, бывший работник комбината. Я спросил у него, может ли он помочь отгрузить металл, скажем двести тысяч тонн, на определенных условиях. Человек взял мой телефон. Потом позвонил, сказал, что сможет. Металл есть, но нет сбыта… Я купил этот металл и отправил, кажется, в Чехию, не помню. И заработал очень приличные деньги. Так и пошло… В России деньги валяются на земле, но вам даже лень поднять… Скажем, те же «новые русские». В России, в основном, разбогатели не бизнесмены, а банкиры. И это плохо. Благодаря инфляции, благодаря неповоротливости бизнесменов, банкиры срывают большие деньги. Пир во время чумы… В России не могут вести бизнес по-американски. Там не вкладывают деньги в промышленность, опасаясь политической нестабильности, коррупции, преступности. Не соблюдается нормальная пропорция деловых отношений между бизнесменами и теми же банкирами. В результате деньги перекачиваются из кармана в карман, а государство остается с носом. Экономический подъем – сложнейший процесс. Если бы я делал ставку только на Россию, давно бы прогорел… «Транс-коммодитес» – крупнейший поставщик чугуна для металлургической промышленности во всем мире. Только в США мы поставляем миллион тонн чугуна в год, четверть объема всей продукции. Между прочим, каждый десятый автомобиль в Америке изготовлен из привезенного мной металла…

Край просторного полированного стола был сервирован на две персоны: госпожа Кислина, моложавая, в брючном костюме, извинившись, оставила нашу мужскую компанию – она спешила на какой-то сбор благотворительного общества. Каждый год супруги Кислины жертвуют не менее двухсот тысяч долларов на благотворительные цели. В израильском городе Варсавии они построили комплекс – детский сад и ясли. Полтора миллиона выделили на строительство библиотеки в пустыне Негев, которую государство Израиль решило сделать цивилизованным уголком своей страны…

– Будем пить водку, – предложил Сэм. – А к водке – селедочку с отварной картошкой под укропчиком. Эти американцы ничего не понимают в еде, им бы только гамбургеры и пиццу, – балагурил Сэм, разливая водку. – Человеку так мало надо. Никогда не думал, что человеку так мало надо…

– В сравнении с миллиардом и двумястами миллионами долларов, – кивнул я. – Когда за спиной яхты, самолеты, дома, лучшие автомобили…

– Все не то. Все это конфетти, – ответил Сэм. – Я счастлив только тогда, когда работаю. Когда всплывает еще один коммерческий проект. Когда встречаюсь с умными людьми. Когда занимаешься серьезным бизнесом, то и сталкиваешься с людьми серьезными…

Это не было преувеличением. Я знал и читал о встречах Кислина с сенаторами Америки и России, с премьер-министрами и членами кабинетов разных стран, с президентом Америки… Я думал о судьбе этого человека, который «сам себя построил», имея поначалу в кармане восемьдесят долларов…

Я думал о судьбе этого человека, глядя в темнеющее вечерними сумерками окно вагона, мимо которого процеживал свои огни славный город металлургов Питтсбург, на деловую судьбу которого в определенной степени влияет и тот самый человек, что покинул Россию с восьмьюдесятью долларами в кармане.

«Бабл-гам»

Обитатели вагона поезда компании «Амтрак» готовились к ночному неверному сну.

Я поднялся с места, постоял у кресла, разминая затекшие ноги. Огляделся. Старик с профилем президента Линкольна хлопнул крышкой компьютера и спрямил колени. Коротко взглянул в окно, точно желая убедиться, что мы все-таки едем. Откинул спинку кресла, натянул на голову плотный карнавальный наглазник и уложил затылок на подушку. «Ну и орешек, – подумал я. – Ни разу не встал, даже в туалет не ходил, трудяга…» Старушки – божьи одуванчики – дремали, отвернув в разные стороны свои румяные пасхальные мордашки, тесно прижавшись боками друг к другу, словно сиамские близнецы. Лыжник-свистун склонил висок к стеклу и прикрыл глаза: спал-нет, непонятно… И амиши умолкли, уморились, смиренно склонив затылки; многие так и не сняли свои черные шляпы…

В ропот колес вагона вплелся короткий детский всхлип. Выдержав паузу, всхлип повторился, окреп, и через мгновение об стены вагона забился горький плач. Женщина в белом чепце пыталась угомонить младенца. Малыш не успокаивался, набирая обороты…

Я опустился в свое кресло, приблизил лицо к окну. Черный глянец стекла вспарывал далекие и близкие огоньки штата Огайо. Неплохо бы заснуть. Но куда там, я и в кровати непросто засыпаю, а тут, сидя, да еще под аккомпанемент плачущего младенца-амиша…