Бред какой-то!

Он обнимает меня, и я чувствую мед его сердца у него на языке. У себя на языке. Его руки скользят по моему телу. Боже, Дилан, продолжай, пожалуйста, не останавливайся.

И Дилан говорит:

– Салли Мо, какая же ты красивая!

И тут рядом с нами возникаешь ты. У тебя на плече белый кот дедушки Давида, он обвивает твою шею хвостом, чтобы скрыть синяки.

– Счастливо тебе, Дилан!

– И тебе, Салли Мо.

– Передашь всем от меня привет?

– Конечно, передам.

Мы сбегаем по склону дюны, бежим через лес в королевский замок. Там кот спрыгивает с твоего плеча и начинает соскребать с земли мох и хвою. Под ними – дыра.

– За мной, – говорит кот. И прыгает в дыру.

Мы прыгаем следом. Это я кое у кого позаимствовала. Мы катимся с горки, держась за руки, только горки никакой нет. Мы падаем глубже и глубже в непроглядную тьму, пока впереди не вспыхивает огонек. Огонек растет и растет, и мы видим дом дедушки Давида. Дедушка сидит в своем кресле у окна. Ты вынимаешь из-под рубашки медвежонка и забираешься к нему на колени. К дедушке Давиду.

– Вы знакомы? – спрашиваю я.

– Мы подружились в поезде, – говоришь ты.

– С тобой такое бывало, Салли Мо? – спрашивает дедушка Давид. – Сидишь ты в поезде и видишь в окне другой поезд, который едет в ту же сторону? Иногда твой поезд его опережает, иногда наоборот, они то и дело нагоняют друг друга, и каждый раз ты видишь одних и тех же пассажиров. Если смотришь в окно. Но никто не смотрит. А зря, ведь можно придумать что-нибудь интересное – вы же в метре друг от друга! Можно почитать газету женщины, которая сидит в другом поезде. Можно шутить, строить рожи, во что-нибудь поиграть, побеседовать на бумаге: «Все нормально? Нет? А что такое? Ребенок болеет? Ай-ай-ай!» Можно договориться о встрече: «Завтра в полпятого на острове у упавшего дерева? Будем целоваться». Никто этого не делает. Все пялятся в свои телефоны. А я сидел в вагоне, – продолжает дедушка Давид, – и вдруг увидел в соседнем поезде мальчика. Он поднес к окну медвежонка и показал на него. А потом ткнул пальцем в меня и начертил в воздухе вопросительный знак. Я пожал плечами. И вдруг мальчик оказался на сиденье напротив меня.

– Бейтел это умеет, – киваю я. – Для него перейти из одного мира в другой – все равно что открыть дверцу холодильника.

– Мы сидели у окна друг напротив друга, – говорит дедушка Давид. – Бейтел сказал, что медвежонок – король зверей, и спросил, не король ли я людей. Я ответил, что нет, но он мне не поверил.

– И тогда твой дедушка рассказал анекдот про англичанина, – говоришь ты. – Расскажи-ка еще раз?

– Жил-был один англичанин, – начинает дедушка Давид. – Однажды он со своей женой приехал на каникулы сюда, в Нидерланды, и захотел посетить дворец Лоо. А дело было в старые времена, Салли Мо, когда билеты на поезд еще продавали в кассе. Так вот, подходит этот англичанин к окошку кассы и говорит, вежливо так: Two to The Loo. Ту-ту-де-лу. А кассир сует большие пальцы себе в уши, машет остальными и отвечает: «Тру-лю-лю-лю!»

Дедушка Давид засовывает большие пальцы себе в уши и машет остальными. Ты заливаешься смехом у него на коленях.

Дедушка спрашивает, умеем ли мы играть в белот[19]. Кот…

Звонок в дверь. Мама идет открывать.

– Салли Мо, Фил приехал!

– Иду!

Мы идем тебя хоронить, Бейтел. Там. Снаружи.

– Салли Мо!

– Иду-иду!

Я купила тебе подсолнухи.