Понимаю, что это говорит красавчик со стальными кулаками, что мгновение назад делал из меня отбивную. Но его голос едва пробивается до моего смазанного сознания. Меня грубо отшвыривают к стене. Я тут же оседаю на землю кулем. Стена, в которую я утыкаюсь физиономией, кажется мне легче ангельского перышка, а земля подо мной – мягче бюста роковой дамочки, с которой я кутил часом ранее. До того, как её накаченные дружки затеяли драку со мной в грязном переулке за баром.
На рассеченный лоб падает первая капля. Нещадно щиплет отголоском общей боли по всему телу. Будет больше сырости и боли, когда небеса развергнутся. Через пару минут так и получается. Я подставляю свое разбитое лицо небесной прохладе. На миг вспоминаю, какого это жить на Небесах. Но меня там уже. И небо словно выдыхает ледяным ливнем мне в лицо, показывая как хорошо, черт возьми, избавиться от меня. Как здорово, что я не сминаю своими проклятыми ногами занебесный рай, что меня наконец-то вышвырнули оттуда. Небо радуется. Но вот вкус у его слез почему-то горький.
Ничего не чувствую ниже плеч.
Руки – поломанные цепи.
Ноги – забытый прах, а тело – тлен.
Выброшенный.
Не нужный.
Забытый.
Но я тогда не понимал, что я всегда таким был. Всегда ли это будет так?
Дождь усиливается, превращаясь в непроглядную стену влаги горечи и холода. Потоки влаги стекают по лицу. Глаз заплыл гематомой, нос сломан, как и зубы. Губы – месиво красной плоти. Дождь хлещет по тому, что осталась от моего наглого лица, а смеюсь, даваясь кровью. Но это мало похоже на радость, когда тело отказывается жить в какофонии боли. Я замерзаю, смываюсь в канализацию вместе с водой.
А мне плевать!
Я смеюсь все громче, гляжу невидящими глазами в плачущее небо. Смотрит ли кто оттуда на меня? Смотрит ли Симон, что сотворил со мной?
Мне больно, но так было всегда. Лишь на миг я расслабился, почувствовал, что достиг конца своего пути. А в ответ получил своего верного товарища – боль.
Много болит…
Еще боли!..
Но все же я живой!
Не смотря ни на что!
Мне нравится! Мне нравится, черт возьми, жизнь! Её одну я и люблю! Её и себя!
Я смеюсь. Дождь заливает город. А через сорок минут город превратится в прах, когда я повстречаю обычную девушку в больнице.
Симон напрасно кинул меня в этот хрупкий человеческий мир.
Часть 2. Восхождение. Лимб.
Туц-туц-туц-туц…
Динамики надрывались, охватывая безумным воплем все пространство от стены до стены.
Туц-туц-туц-туц…
Тёмно-синие софиты неустанно двигались под потолком, раздирая танцпол на тёмные полосы.
Туц-туц-туц-туц…
Голосов не было слышно и танцы уже давно сошли на нет. Жадные поцелуи и пьяные обещания сгорели в минутах ночи.
Цок-цок-цок-цок…
Тонкие шпильки белых туфель звучали в замеревшем ночном клубе как приговор.
Цок-цок-цок-цок…
Среди гула музыки и шума в голове я слышал только их. Перед мутным взором стояли эти чёртовы туфли! Всегда белые. А каблук их острый, словно копьё судьбы, грозивший пронзить тебе сердце.
Цок-цок-цок-цок…
Пожалуйста, пройди мимо! Очень слабо вериться, но все же… Может ты пришла не за мной?..
Цокот растворился в спёртом воздухе.
– Боже, помоги! Пусть пройдёт мимо!
– Не поможет.
Я с трудом повернул голову, лёжа на мягком фиолетовом диване.
– Только мне или всем ныне живущим?
От белых туфлей по тонким стройным ногам мой взгляд прошёлся выше по телу высокой девушки в белом юбочном костюме. Остановился на лице с острыми углами и глазами разного цвета.
Девушка пожала плечами. Её светлые волосы чуть ниже плеч забавно колыхнулись.
– Ты же знаешь, помочь тебе могу лишь только я.
– Не лучшая альтернатива, – с трудом я сел, пытаясь дать опору охмелевшему сознанию и телу.
– Что есть.
– Зачем ты здесь? – я потянулся за стаканом.
Навалился на край стола. Рука соскользнула, и я чуть не треснулся челюстью об столешню.
– Выглядишь отвратно!
– А ты не завидуй.
Второй попытка дотянуться до, мать его, стакана. В этот раз успешно.
– Если только немного.
– Брейкмич! – писклявый голосок разбил мой слух в стеклянную крошку.
Я поморщился. Из-за стервы в белом выпрыгнула девушка ростом метр с кепкой, одетая как хиппи.
– Что она здесь делает?
Девушку не обидел мой недоброжелательный тон, она смущённо смотрела на меня, отчего тошнило еще больше.
– Тебя дома не оказалась, Соня была рядом, сказала, где тебя искать.
Я закатил глаза и пожалел. Со стоном опустился обратно на спинку дивана.
– Соня, детка, сбегай в бар, принеси мне минералки.
Соня просияла, словно я просил у неё не воду, а руку и сердце. Тут же убежала в сторону бара.
– Элизабет, радость и бревно в моих глазах, дорогая, что тебе не спится в такую рань?
Бети процокала к дивану. А казалось вбивала гвозди мне в голову. Присела рядом со мной.
– Я с удовольствием бы спала, дорогой, если бы не казусы. И если бы всё было здесь так прекрасно, то и я давно бы отсюда ушла. Вернулась домой. Что ты натворил такого, что все посетили и персонал уснули как одурманенные?
– Сама же ответила! Одурманил.
– Брейк…
– Мне стало скучно, Бети, такая тоска была в клубе, ну я чуток помог всем расслабиться.
Бети покачала головой.
– Что с тобой стало, Брейк?