- Мы хотим только выжить, сохранив в чистоте наш род.
- У-у... - разочаровано протянула Лена: ее все больше и больше
раздражал высокомерие эльфа. - Знаем мы непререкаемые авторитеты, мудрецов - советников и учителей всех времен и народов. Накушались!
-- Ты так непочтительно говоришь о них... Впрочем,чему тут удивляться.
Я читал ваши листки-газеты. Все что там написано - правда?
-- Мой совет: читай их поменьше. В нашем мире нужно уметь думать
своей головой, а не слушать всяких мудрецов. Что касается твоей, хваленой магии... То не понимаю зачем обслуживать себя ею, если для этого есть мозги и руки. Только насчет волшебства ты был не совсем прав, когда говорил, что оно нам не доступно, и мы не в силах поверить в чудо. Человечеству дано одно на всех чудо, имеющую колоссальную силу. Волшебство, преображающего каждого, и если человек допустит это чудо в свое сердце, жизнь его становится чудесной. Прости за каламбур.
-- Одно чудо на всех? - островерхие уши эльфа, встали торчком, от жгучего любопытства, которое он не скрывал.
-- Может. Оно имеет колоссальную силу и его хватает на всех и чем больше о нем узнают, тем лучше.
- Что же это за чудо. О! Я понимаю это сокровенная тайна, вашей расы, точно такая же, как для нас книга Коры.
-- Сокровенная тайна... - фыркнула девушка. - Носитесь вы с этой вашей Корой. Хочешь услышать об этом чуде? - и когда эльф, еще не веря тому, что вот сейчас узнает о величайшей человеческой тайне, торопливо кивнул, продолжала. - Представь, что живет себе, ничем не примечательный человек и
вот его, в один прекрасный день взяли и полюбили. По-настоящему.
Преданно. Глубоко. Вот и все чудо, - рассмеялась она.
-- Полюбили? - эльф был потрясен. - И это вы, люди, считаете чудом?!
В который раз я убеждаюсь в прозорливости наших мудрецов. Знай
же, что вы глубоко заблуждаетесь, называя чудом - обыкновенную похоть, которую, не зная того, принимаете за любовь.
-- Похоть - это страсть, физическое влечение, я права? Ага,
похоже, хоть здесь, я с вашими мудрецами не расхожусь во мнении. Возразить нечего, этого добра у нас навалом, я имею в виду - похоти. Кстати наши мудрецы, так и говорили, еще в древние-предревние времена: "мир погряз в
похоти". И что? Мы в ней так и сидим, но мы отлично знаем, что сидим в
дерьме, и хотя бы поэтому, нам трудно спутать похоть с любовью. Мы сейчас говорим не о физическом влечение, я-то говорю об истинной любви. Любят за то, что человек - есть со всеми достоинствами и недостатками. Любящий именно с этим человеком мечтает прожить до конца своих дней. Любящие очень жертвенные люди.
Эльф подумал, и спросил:
-- Но если тот, кого так любят, не желает принимать эту любовь?
Если ему все равно?
-- Я не знаю, но, как правило, это ничего не меняет для любящего. Любить он будет молча.
-- Но, это просто... глупо, - эльф казался безмерно удивленным. - Какое
чудо ты видишь в том, что приносит одну боль, тому, кто жертвует своим сердцем другому.
- Не только боль. Кроме нее, человек испытывает другие чувства:
радость, счастье, печаль и грусть... всего не перескажешь. Я не испытала еще это волшебное чувство...
- Но ты говоришь так, будто испытала его.
- Нет, к сожалению, - покачала головой Лена. - Не дано мне.
- Подозреваю, что ты согласилась бы на безответную любовь?
- Да, наверное...
-- И ты говоришь, что каждый из людей мечтает испытать подобное чувство?
- продолжал допытываться эльф.
- В большей или меньшей степени.
- Но ведь ты же не отрицаешь, что и тогда, человек испытывает животное себялюбивое желание?
Лена с укоризной посмотрела на него: Крузенштерн не понял ничего или не желал понять или попросту, не верил ей, поэтому Лена ограничилась общими фразами:
- Человечество не может объяснить это чувство словами с
момента своего существования. Но вы-то разве не испытываете их. Скажем, ту же нежности, или вам только знакома так пугающая вас похоть? - не удержавшись, поддела она его.
Но эльф был слишком сосредоточен, на своих размышлениях, для того что бы услышать ее слова и обидеться на них. Решив, не мешать ему Лена закинула в пакет банку из-под джема.
- Если я подарю тебе частичку того, что умею, не сможешь ли и ты позволить мне испытать одно из тех чувств, что составляют любовь? - спросил он, глядя на нее.
Лена остановилась, держа пакет в руке, вдруг смутившись под его пристальным, взглядом.
-- Э-э... извини, но я, наверное, не сумею... Я, ведь, говорила тебео том, что не испытывала ничего подобного.