Бремя Крузенштерна

— Так-то оно так! — вздохнул Славик. — Только они все равно не прошли в финал…

— Вася, может, зайдете к нам на чаек? — тем же томным голосом, который в свое время так напугал Васю, проворковала Любаша.

— С удовольствием, но только не сегодня, — улыбнулся ей Вася.

— Какой разговор, — поймал его на обещании Славик. — Прямо сегодня и заходи. Зайдешь, а? — и тут же опомнился. — Люб нам, как бы, уже пора — Ну бывай, Вася, — пожал он ему руку. — Сегодня же и пересечемся?

— Договорились, — с готовность тряхнул его руку Вася. — Только не подсовывайте мне те чашки из сервиза.

Поднимаясь по лестнице, Лена от души забавлялась, вспоминая ошарашенный, взгляд, ничего не понимающей Любаши, который она бросила напоследок на Васю. Похоже, вечером, Лене предстояло долгое объяснение с ней. В прихожей, чинно дожидалась прихода хозяйки, Мисюсь, обвив лапки своим пушистым хвостом, лениво жмурясь.

— У нас гости, Мисюсь. Познакомься — Лена скинула туфли и прошла на кухню — Проходи же. Сейчас приготовлю чай.

Она наблюдала с кухни, как Василий вполне серьезно представился ее кошке:

— Как вы здравствуете, барышня? — присев перед ней на корточки, он протянул ей руку, ладонью вверх. Мисюсь с достоинством хозяйки, которой представили гостя, потянулась к его руке и неторопливо обнюхала его пальцы. Покачав головой, Лена поставила чайник на газ. Странные порой дела творятся под солнцем. Когда чайник закипел, и Лена заваривала чай, на кухни появился Вася. Оглядевшись, он уверенно занял место между холодильником и столом сев на табуретку, втиснутую между ними. Мисюсь проследовав за гостем и вспрыгнула ему на колени.

— Вижу, вы с ней отлично поладили, Мисюсь чужих терпеть не может, — улыбнулась Лена и когда он неопределенно пожал плечами, добавила. — Скажи-ка мне Крузенштерн, что ты делаешь в Васином теле?

До этой минуты, Лена и не подозревала, что молчание можно ощущать физически. Оно тяжело давило, как каменная крышка саркофага — готовая рухнуть на нее и придавить своей тяжестью. Это длившееся века молчание, вытягивало из нее все душевные силы, уходящие на ожидание его ответа. Неужели она ошиблась? Но ничто не могло бы так изменить за каких — то полгода, так и не повзрослевшего, вечного маменькина сынка Васю, превратив его в нынешнего, что сейчас, рассеяно, поглаживал, мурлыкавшую от удовольствия, Мисюсь и упорно молчал.

— Вася? — не выдержала Лена. Пусть хоть, что нибудь, скажет, удивиться, в конце концов, рассердиться, или спросит, что она имела в виду. Только бы не молчал.

— Тебе не нравится? — наконец тихо спросил он.

— Главное ты сдержал обещание, — всхлипнув, Лена заплакала.

— Я знал, что ты разочаруешься, — расстроился Вася — Крузерштерн. — Но у меня не было другого способа попасть к тебе, — и словно боясь услышать ее слова, начал рассказывать: — Когда следуя нашим обычаям у меня спросили, какую награду я желаю получить за то, что вернул святыню эльфов, принадлежавшую нам испокон веков, я объявил, что хочу уйти к смертной. Конечно, это формальность и у нас давно было принято отвечать на такой вопрос «моя награда — исполнение моего долга», примерно так это можно перевести с эльфийского. Но оказалось, ответив не так, как было принято, я совершил тяжкий проступок. Мало того, что осмелился, чего-то просить, поломав извечный ритуал, так еще признался, что полюбил смертную.

После этого меня заточили в подземелье ущелья Чарриз. Я сильно сократил, пригладив название этого узилища. На самом деле оно длиннее и звучит страшнее. Попав туда однажды, эльф становиться изгоем среди своих и многие мои братья, предпочитали умереть, чем терпеть вечный позор и презрение, которое накладывает на эльфа пребывание в подобном месте. Я перетерпел и это. Правда, учтя, то, что я вернул священную Кору, мне дали время одуматься и отказаться от своего решения. Меня бы простили.

Три раза меня навещали те, чья мудрость идет от начала веков, они увещевали меня, и даже применили ко мне магию прозрения, решив, что я поддался низменному человеческому влиянию. Они обвинили меня в том, что я предавался с тобой грязной похоти.

Лена поперхнулась чаем, а Вася горько засмеялся.

— Да, они решили, что ты совратила меня, а я не оказался достаточно тверд, что бы устоять перед низменным искушением. Но, если бы я только согласился с ними, то был бы прощен. Мне сказали, что я не представляю последствий, того низменного союза к которому стремился всем своим существом. Из него ничего хорошего не выйдет, а получится лишь злобное потомство, враждебное всем и всему, такое же, как полукровка Шакер. Странно, но мне стало жаль моего погибшего врага.