Бремя русских

Европейцы! Мировая война неизбежна. Или мы разрушим Московию, или Московия и ее союзники придавят нас своей дикой азиатской массой, и тогда солнце прогресса зайдет навсегда. Мы знаем теперь, где сконцентрированы враги европейской цивилизации: в России, Константинополе, Болгарии, Сербии и в славянских областях Австрии.

Никакие фразы или указания на неопределенное демократическое и прогрессивное будущее этих стран не должны помешать нам относиться к нашим врагам, как к врагам.

Карфаген должен быть разрушен, славянские народы должны быть ассимилированы, уничтожены и стерты с лица земли. Мы победим, потому что не можем не победить, железная мощь европейского прогресса на нашей стороне, а значит – у наших врагов нет никаких шансов. В этой мировой войне с лица земли исчезнут не только реакционные классы и династии, но и целые реакционные народы. И это тоже будет прогрессом.

Карл Маркс и Фридрих Энгельс. 24 сентября 1877 года. 27 (15) сентября 1877 года. Константинополь. Уиллиам Джонсон, плантатор из поселка Локхарт, графство Юнион, Южная Каролина. САСШ

Осень в Константинополе – одно из самых лучших времен года, которую можно сравнить лишь с весной. Тихо греет неяркое осеннее солнце. Его косые лучи пробиваются через кроны деревьев парка у дворца Долмабахче. Железная рука новых хозяев вымела с улиц древнего города весь мусор, оставив только добропорядочных граждан и усердных тружеников. Нет и в помине, толп нищих, бродяг и шаек уличных воров и мошенников, о которых мне в письмах так красочно живописал мой давний друг Джордж Бокер.

Порядок югороссы поддерживают идеальный. В центральных районах на каждом углу стоит полицейский, именуемый тут городовым, а по улицам прохаживаются патрули, в основном Национальной гвардии. А у самого дворца Долмабахче и армейские. Тоже своего рода Реконструкция, только со знаком плюс.

Как рассказал мне гостиничный портье, толстый усатый турок, через слово славивший Аллаха, а через два – адмирала Ларионова, относятся новые власти ко всем одинаково. Всякого рода ушлых личностей, аналогичных нашим «саквояжникам», югоросские власти тут же высылают обратно, в суровые объятия Российского правосудия. А тех, кто не является подданным Российской империи, судят по своим законам, довольно строгим. По словам портье, после захвата Константинополя сюда ломанулось немало разных подозрительных личностей. Но их очень быстро отловили, и кого отправили назад в Одессу, кого – еще подальше. А некоторых за нынешние и прошлые грехи повесили. Были ли среди них янки, сие моему информатору неведомо, но почему бы и нет. Реконструкция закончилась, а легкие деньги для таких типов – как стакан вина для пьяницы, за которым они готовы пойти хоть на край света. Было бы забавным увидеть кого-нибудь из моих старых недругов висящим в петле… Хотя, т-с-с-с, как намекал мне президент Дэвис, и для нашей бедной Южной Каролины все может перемениться, причем в самое ближайшее время.

А вот и мой старый университетский друг Джордж Бокер… Идет, задумчиво поглядывая по сторонам. Я знал, что он тоже здесь в Константинополе, но совсем не ожидал, что встречу его в первый же день. Узнав, что он съехал из гостиницы и в качестве гостя проживает в резиденции Долмабахче, я сегодня же, как джентльмен джентльмену, собирался послать ему свою визитку. Но случилось то, что случилось.

Увидев меня, Джордж с изяществом поздоровался со мной, приподняв цилиндр. Правда, всю эту викторианскую чопорность испортила широкая радостная улыбка моего бывшего однокашника.

– Билл, какая встреча! – сказал он мне. – Как я рад тебя видеть!

– Джордж, – ответил я, – мне тоже приятно встретить тебя здесь, за тысячи миль от дома! Сколько же лет мы не виделись? Кажется, в последний раз мы встречались на моей свадьбе?

– Да, Билл, помню, – сказал Джордж, увлекая меня к ближайшей свободной скамейке, во множестве расставленные вдоль парковой дорожки. – Ваше поместье, дом с колоннами, парк, табачные поля… А что ты делаешь в Константинополе?