Бремя живых

И никому не известно, во что бы такая коллизия могла вылиться. Вполне возможно, что в события весьма печальные. Кое-кто подобного их развития ждал, причем — с нездоровым интересом.

В одно прекрасное утро, после развода, господа офицеры покуривали на веранде бригадного штаба, не спеша расходиться по подразделениям и заведованиям. Здесь было хорошо, почти прохладно, двойной ряд огромных тополей-белолисток, высаженных еще во времена генералов Скобелева и Кауфмана, заслонял и от набирающего накал яростного солнца, и от порывов горячего, несмотря на сентябрь, ветра, закручивающего смерчики из пыли вдоль центральной линейки и плаца.

Валерия отозвал в сторонку старший врач капитан Терешин, усами, бурым от загара лицом, белым кителем и сдвинутым на затылок кепи очень похожий на туркестанских офицеров с картин Верещагина. По должности — один из шести начальников служб, по факту — первый среди равных, поскольку не подчинялся даже заместителям комбрига, по характеру — заядлый преферансист и грамотный выпивоха, настолько законспирированный, что в полку считался трезвенником. И весьма расположенный к Уварову.

— Слушай, Валера, тут такое дело. Получил я вчера предписание из медуправления округа. Предлагают от нашего полка направить офицера для прохождения специальной медкомиссии. Условия — возраст до двадцати пяти, чин не ниже поручика, ну там, соответствующие медицинские показатели. Короче — ты подходишь. Давай я тебя пошлю.

— А зачем? — не понял Уваров.

— Затем. Я ж не дурак, сразу ребятам перезвонил, уточнил задачу. Дело в том, что, похоже, Главштаб Гвардии подбирает людей для какого-то нескучного дела. Или на спецучебу, или для загранработы. А тебе так и так срываться отсюда надо…

— Не выйдет, — безнадежно махнул рукой поручик, пригасил папироску об каблук, перед тем как бросить ее в урну. — Ямщик удавится, а меня не отпустит. («Ямщик» — это была кличка комбрига Гальцева, порожденная его совершенно иррациональной страстью к старинному романсу «Ямщик, не гони лошадей».)

— Так в том же и цимес, что вызов — чисто по нашей линии. Главмедсанупр — медсанупру округа — начмеду корпуса, дальше циркулярно — начмедам бригад. Диспансеризация личного состава, ничего больше. Я тебя своей властью отправлю, на своей машине. А потом доложу рапортичкой в штаб, в числе прочих, освобожденных от службы по болезни, госпитализированных в лазарет и так далее. И с концами…

«Шанс, — подумал Валерий, — неизвестно какой, а шанс. Надо ловить, невзирая на последствия».

— Ну а хоть чуть подробнее, Саша? — спросил он на всякий случай.

— Пошли. Доложись ротному, что ощущаешь мучительную боль в левом подреберье, отдающую в сердце и плечо. А также тошноту и изжогу. Что обратился ко мне, а я велел: немедленно в лазарет. Да ладно, я сам скажу…

Кабинет Терешина заслуженно считался самым безопасном местом в расположении. Потому что окна его выходили как раз на центральную линейку и на сворачивающую от нее к БМП[100] двухсотметровую аллею — единственную коммуникацию, по которой сюда можно было добраться. То есть любой движущийся двуногий и облаченный в уставную форму одежды объект мог быть своевременно замечен и оценен на предмет исходящей от него опасности. И всегда хватало времени, чтобы смести со стола игральные (отнюдь не тактические) карты, спрятать в «шкаф А» бутылку и стаканы, отдать необходимые команды больным и медицинскому персоналу.

Жара ощутимо крепчала, поэтому заговорщики ограничились парой стаканов местного сухого вина.

— Ты понимаешь, Валера, — объяснял Терешин, — на самом деле я точно ничего не знаю, но опыт подсказывает — дело стоящее. Если команда идет с самого верха и определенные предварительные условия указываются (какие именно — говорить не буду, потому что бумажка в принципе секретная), так это значит, что набирают людей не по грибы ходить. Ты вот на это, главное, внимание обрати, — капитан назидательно поднял палец. — Дело организовано, минуя строевые инстанции. Это ж ведь не просто так. Я пятнадцать лет отслужил, много чего повидал. Если по команде людей отбирать, всегда свой Ямщик найдется, чтобы толковых ребят притормозить. А мы что, мы лекари. Нам их игры — сугубо по хрену. Мы людей знаем и изнутри, и снаружи. Объективно и, как правило, беспристрастно. Для того все и сделано.

Так что, если у тебя сложится, ты меня не забывай. Позвони там или письмишко черкни. Из Африки или из Пентагона. Договорились?

…Вот и получилось, что с легкой руки битого и тертого армейского лекаря Уваров начал свою новую службу. Рядовым. Но в этом тоже был свой особый шарм. Рядовыми начинали службу на Кавказе разжалованные декабристы, в отряде генерала Корнилова — заслуженные капитаны и полковники знаменитейших полков старой армии. Те, кто уходил с ним в «Ледяной поход».

Многие безвестно пали в боях, а иные стали прославленными героями, молодыми генералами с самодельными погонами на выгоревших гимнастерках, а то и приобрели личные титулы, словно в золотые екатерининские времена. Звучит же, к примеру, князь Слащев-Крымский!