Брешь

Переговоры с Легионом на Окунакай не давали никаких результатов. Представители нашей галактики обещали все, от абсолютной изоляции всех своих планетарных систем, дабы не распространять наше мировоззрение за пределы границ галактики, до полного изменения уклада жизни. Планы сотрудничества с Легионом по исправлению сложившейся ситуации отличались абсурдностью и представляли собой неприкрытую ложь. Послы Легиона не раз предлагали свою помощь в определении алгоритма действий и не настаивали на немедленном исправлении миропорядка. Но все получалось как всегда, наши вожди продолжали врать, откладывать решения и откровенно игнорировать разумные предложения оппонентов. Две расы гуманоидов по другую сторону нашей галактики заявили о своем переходе на сторону Легиона. Построение общества у них было настолько своеобразным, что учение никак не задевало ничьих интересов в структуре их цивилизации. Грубо говоря, у них могли поучиться даже сами легионеры. Сотрудничество с мирами, формировавшими Легион, у этих гуманоидов было давнее, так что воевать друг с другом было идеей совершенно алогичной. С человеческими мирами вышеупомянутые гуманоиды практически не общались, они были из тех, кто боялся испачкаться о нас. Остальные расы продолжали испытывать военную машину пришлых на терпение и верить в невозможное — что нас оставят в покое, и мы будем и дальше жить по-старому.

Масло в огонь подлили сами послы, когда представителя Темного Содружества обвинили в попытке изнасилования местной студентки, а конфедерата поймали за руку при получении взятки от пронианца за содействие в бизнесе. «Горбатого» не исправляло ничего, как говорится в нашей древней пословице. Переговоры были моментально прекращены, послов выдворили с Окунакай и объявили, что теперь Легион с нами в состоянии войны. Нашей галактике дали срок на исправление ситуации и выразили надежду, что им придется корректировать наше мышление, а не зачищать наши планеты от нашего же влияния. Все торговые отношения были также прерваны. О начале интервенции Легион не сообщил. Пусть будет сюрпризом, саркастично шутили послы, покидая сектор.

Ак Фисми сидел в гостиничном номере на Окунакай и смотрел в стену. Его мысли были очень далеко отсюда. Первый раз в жизни он не понимал, что делать. Идеи, приходящие в его голову пестрой лентой, вели из одного логического тупика в другой. Ему было безразлично, чем закончились переговоры. Все прекрасно понимали, что нам нечего было предложить с самого начала. Будущее галактики было как в тумане. Комизм ситуации был еще в том, что у полковника были практически неограниченные полномочия. Таких рычагов в принятии любых решений не было ни у кого в галактике на данный момент. Так вышло, что именно Ак Фисми стал Верховным представителем Галактического союза как по военным вопросам, так и по политическим. Но его статус в данный момент был абсолютным мыльным пузырем. Он ничего не мог сделать, ни убедить людей стать другими перед лицом опасности, ни получить отсрочку у Легиона, ни предотвратить интервенцию. В глазах Легиона он был никем, потому что представлял ничто. Все полномочия, вместе взятые, были лишь нагромождением тщеславия, за которым ничего не стояло. Но что-то останавливало наших оппонентов от немедленных действий, и это было не милосердие. Кто мешал Легиону осуществить задуманное, Ак не знал. Ему необходимо было срочно это понять. Возможно, новые козыри в его игре дадут ему если не преимущество, то хотя бы надежду «сохранить лицо». Единственным источником подобной информации были Посланники, но они отстранились от помощи Союзу при первом появлении легионеров у границ галактики. Все делали приятную мину при плохой игре. Ситуация напоминала покер, но кто блефовал, предстояло выяснить.

В дверь постучали. Фисми очнулся от своих мыслей и открыл дверь. На пороге стоял Торн в форме легионера.

— Приветствую вас, полковник, — улыбаясь, начал Декер.

— Вряд ли я имею право удивляться таким метаморфозам, — сказал Фисми, разглядывая нашивки пилота Легиона. — Кофе будешь?

— Не откажусь. Я пришел попрощаться и передать письмо отцу. Не откажете мне в просьбе? — Торн протянул послание.

— Разумеется. Вижу, ты уже сделал выбор, на чьей ты стороне.

— Давно, еще в Академии. У меня были хорошие учителя, — съехидничал Торн.

— Уверен, что мы до сих пор с тобой на одной стороне, — спокойно парировал Ак. Он, как и прежде, оставался тверд в своих убеждениях.

— Как вы думаете, скоро все начнется?

— Смотря, что ты называешь «все», — улыбнулся полковник, — война за умы не прекращалась никогда. До сих пор просто она не имела столь грандиозных масштабов. А насчет начала боевых действий, думаю, ты знаешь больше моего. Я все сделаю, чтобы мы смогли договориться и изменить наш мир сами. Но если ты меня спросишь, верю ли я в успех, то скажу прямо, ни на йоту не верю. Я просто буду делать свою работу и надеяться, что это кому-нибудь нужно. Мне не привыкать.