Брестская крепость

Военком был человеком равнодушным и не любил делать ничего, что прямо и непосредственно не предписывалось начальством. В свое время он побывал на фронте, неплохо воевал, получил ранение, имел боевые награды, но, попав в канцелярию, постепенно стал бояться всего, что нарушало привычный ход учрежденческой жизни комиссариата и выходило за рамки указаний, спущенных сверху. А никаких указаний о том, как быть со знаменами, зарытыми во время Великой Отечественной войны, у него не было.

Он вспомнил, что действительно год или полтора назад получил письмо от этого Семенюка насчет того же знамени, прочитал его, подумал и велел положить в архив без ответа. Тем более что по личному делу, хранившемуся в военкомате, Родион Ксенофонтович Семенюк казался комиссару фигурой подозрительной. Три с половиной года он пробыл в плену, а потом воевал в каком-то партизанском отряде. Бывших пленных военком твердо считал людьми сомнительными и недостойными доверия. Да и указания, которые он, бывало, получал в прошлые годы, предписывали не доверять тем, кто побывал в плену.

Однако теперь Семенюк сидел перед ним самолично, и приходилось что-то отвечать на его заявление о знамени.

Недовольно и хмуро поглядывая в открытое, простодушное лицо невысокого и очень моложавого Семенюка, военком с важностью покивал головой.

- Помню, помню, гражданин Семенюк. Читали мы ваше письмо... Советовались... Знамя это ваше особого значения теперь не имеет. Вот так...

- Да ведь это Брестская крепость, товарищ комиссар... - растерянно возражал Семенюк. - Вон о ней в газете писали...

Комиссар о Брестской крепости имел самое отдаленное представление и в газетах ничего о ней не читал. Но подрывать свой авторитет он не собирался.

- Правильно... писали... Знаю, знаю, гражданин Семенюк... Видел. Верно пишут в газетах. Только это одно дело, что пишут, а тут другое... Мало ли что... Вот так, значит...

Семенюк ушел от военкома озадаченный и расстроенный. Неужели и вправду боевое знамя их 393-го отдельного зенитно-артиллерийского дивизиона, под которым они сражались в Восточном форту Брестской крепости, уже не имеет никакого значения для народа, для истории? Ему казалось, что здесь что-то не так, но ведь военком - лицо, облеченное доверием, и должен знать истинную ценность этого знамени.

Семенюку часто вспоминались те страшные, трагические дни в Восточном форту. Помнилось, как носил он это знамя на груди под гимнастеркой и все время боялся, что его ранят и он без сознания попадет в руки врага, Помнилось партийное собрание, на котором они давали клятву драться до конца. А потом эта страшная бомбежка, когда ходуном ходили земляные валы и из стен и с потолков казематов сыпались кирпичи. Тогда майор Гаврилов и приказал закопать знамя, чтобы оно не попало к фашистам - стало уже ясно, что форт продержится недолго.

Они закопали его втроем - с каким-то пехотинцем, по фамилии Тарасов, и с бывшим односельчанином Семенюка - Иваном Фольварковым. Фольварков предлагал даже сжечь знамя, но Семенюк не согласился. Они завернули его в брезент, положили в брезентовое ведро, взятое из конюшни, а потом поместили еще в цинковое ведро и так закопали в одном из казематов. И только успели сделать это и забросать утрамбованную землю мусором, как фашисты ворвались в форт. Тарасов тут же был убит, а Фольварков попал в плен вместе с Семенюком и погиб уже позднее, в гитлеровском лагере.

Много раз и в плену, и потом, после возвращения на Родину, Семенюк мысленно представлял себе, как он отроет это знамя. Он помнил, что каземат находится во внешнем подковообразном валу, в правом его крыле, но уже забыл, какой он по счету от края. Тем не менее он был уверен, что сразу найдет это помещение, как только попадет на место. Но как туда попасть?

Лишь в 1956 году, услышав по радио об обороне крепости и узнав о встрече брестских героев, Семенюк понял, что райвоенком был не прав, и написал прямо в Москву, в Главное политическое управление Министерства обороны. Оттуда тотчас же пришел вызов - Семенюка приглашали срочно приехать в столицу.

В Брест он попал в сентябре, через месяц после того, как там побывали герои обороны. Наступил день, когда он в сопровождении нескольких офицеров и солдат с лопатами и кирками вошел в подковообразный двор Восточного форта.

Семенюк волновался, у него дрожали руки. Тут сказывалось все - и набежавшие воспоминания о пережитом здесь, на этом клочке земли, и впервые охвативший его страх: "А вдруг я не найду знамени?!"

Они вошли в узкий дворик между валами. Все вопросительно смотрели на Семенюка. А он остановился и внимательно оглядывался вокруг, стараясь собрать разбежавшиеся мысли и сосредоточиться - вспомнить во всех подробностях тот день, 30 июня 1941 года.

- По-моему, сюда! - сказал он, указывая на дверь одного из казематов.

В помещении он огляделся и топнул ногой по полу.

- Вот здесь!

Солдаты с лопатами приготовились копать. Но он вдруг остановил их:

- Подождите!..

И, торопливо подойдя к дверям каземата, выглянул во дворик, прикидывая расстояние от края вала. Его била нервная дрожь.