Брестский мир. Ловушка Ленина для кайзеровской Германии

Конечно, по формальным признакам Краснов и Скоропадский не сильнее «предавали» Россию, чем большевики, подписавшие с Германией Брестский договор. У них тоже не было реальной альтернативы сотрудничеству с немцами. А большевистский режим в то же время отнюдь не был «царством свободы и счастья» даже для рабочих и крестьян, от имени которых большевики правили. Своя субъективная «правда» была в данном случае у обеих сторон. Поэтому давайте посмотрим, к каким объективным следствиям вела политика Краснова и Скоропадского.

Самостийность Дона и Украины была для части российской элиты не просто политической игрой. Если бы свергнуть советскую власть и восстановить прежние порядки во всей России не удалось, эти элитные крути

охотно примирись бы с сохранением своих классовых привилегий в пределах таких «государств», как «гетманство Украинское» и «атаманство Донское». Краснов не скрывая пишет, что для него отторжение Дона от России при условии сохранения в нем капитализма было предпочтительнее воссоединения всей России под властью большевиков: «Войско Донское существовало бы на тех же основаниях, как существуют Эстония, Финляндия, Грузия, — существовало отдельно от советской Россию)^{214}.[43]

То есть Дон и Украина, как убежища свергнутой элиты под немецкой охраной, могли, при известных условиях, превратиться в устойчивые государственные образования. Политика Краснова, Скоропадского и тех кругов, которые за ними стояли, объективно была политикой, направленной на расчленение России во имя классового эгоизма.

Но не более патриотической оказалась в конечном счете и политика Белого движения — той части российской контрреволюции, которая отвергла сотрудничество с Германией во имя «союзнического долга» и возложила свои упования на помощь со стороны Антанты.

Заключение большевиками Брестского мира устранило последнее формальное препятствие для интервенции Антанты. 6 марта 1918 г. британские войска высадились в Мурманске. Утром 5 апреля во Владивостоке высадились японские войска[44]

, а вечером того же дня, не желая отставать от японцев, там появились английские и американские военные.

Интересно, что все это время советское правительство и миссии стран Антанты сохраняли контакты между собой. Британские войска высадились в Мурманске по приглашению Троцкого, который, действуя как нарком иностранных дел, 1 марта 1918 г. поручил Мурманскому Совдепу «незамедлительно принять всякое содействие союзных миссий», а под «содействием» разумелась высадка десанта. 22 апреля 1918 г. Троцкий творил на заседании ВЦИК (где был принят закон о всеобщем военном обучении) о необходимости скорейшей подготовки регулярной армии для борьбы с внешним врагом. Таковым могла быть в тот момент только Германия. Троцкий лоббировал создание Народной армии отдельно от Красной как раз для войны с Германией на стороне Антанты и руководил ее формированием.

Наличие двух разных точек зрения в руководстве большевиков на перспективы войны и мира дало повод ряду историков творить о серьезных разногласиях в этот период между Лениным и Троцким и даже о том, что Троцкий вел свою частную внешнюю политику, не всегда согласуя ее с Совнаркомом и ЦК партии. На наш взгляд, нет достаточных оснований для такого противопоставления. В политике РКП(б) действительно можно найти скрещение «прогерманской» и «проантантовской» линий. Однако они выражали не коренные разногласия в верхах большевиков, а, скорее, их стремление перестраховаться. Одно крыло партии демонстрировало лояльность Германии, другое — сохраняло контакт с Антантой. Оба совместно зарабатывали политические дивиденды Советской России. Две линии внешней политики российских коммунистов в это время — на самом деле гибкая политика лавирования слабой в военном отношении Советской республики между двумя мировыми центрами силы.

Появление отдельных отрядов интервентов Антанты на далеких окраинах России не могло существенно повлиять на ситуацию в стране. Коренным переломом здесь явился мятеж Чехословацкого корпуса, поднятый 25 мая 1918 г.

Еще в феврале 1918 г. советское правительство передало Франции право распоряжаться частями корпуса. Таким образом, эта иностранная военная сила на российской территории вышла из-под юрисдикции РСФСР. Франция и Советская Россия договорились, что корпус будет эвакуирован из России через Владивосток. Обсуждался план эвакуации через северные порты — Архангельск и Мурманск, но он был оставлен, так как при этом частям корпуса пришлось бы проследовать в непосредственной близости от обеих российских столиц.