Бретонская колдунья (сборник)

– Ты? – фыркнула Жаккетта. – Ну и Ливистр, за палкой не видно!

– А мне нашили столько пакли в костюм, что на сцене я толще его! – махнул в сторону толстяка костью фокусник.

– Только благодаря этому костюму ты и вызвал интерес у хозяйки замка! – заметил один из жонглеров. – А как только очутился в ее постели в костюме Адама, то был с позором выгнан возмущенной обманом дамой.

– Наглая ложь! – заорал Франсуа, кидая обглоданную кость в обидчика. – Она рыдала у меня на груди и говорила, что если я отвергну ее, то она уйдет в монастырь. Или переоденется в рубище и пойдет, босая, за нашей повозкой, подставляя распущенные волосы ветру, дождю и снегу, пока я не смягчусь и не соглашусь приласкать ее!

От хохота многие повалились на землю.

– Но я отказался! Да-да, отказался! – патетически продолжал Франсуа. – Потому что столь бурные забавы опасны для моего юного организма и могут привести его к истощению. Я убедил прекрасную сеньору, что ее христианский долг любить законного супруга и заботиться о нем!

– А тот, в благодарность за вправление мозгов жене, спустил на тебя собак, – простонал толстяк, дрыгая короткими ножками и утирая бегущие слезы. – В роли Ливистра ты опасен для труппы, и я молю Господа, чтобы поскорее вернулся муж увлеченной театром дамы.

* * *

Наевшись и насмеявшись, Жанна пошла в свою карету устраиваться на ночь.

Дорога быстро приучила ее к спартанским условиям, хотя до смерти хотелось выспаться в обычной постели.

Сменив госпоже обувь и укрыв ее плащом, Жаккетта удалилась. Жанна поудобнее устроилась в тесном пространстве и заснула.

* * *

Понемногу и актеры отправились на ночлег. Кто в фургон, кто под фургон, кто около фургона.

У костра остались Жаккетта и Франсуа.

– А ты мне что-то должен! – заявила Жаккетта, бросая щепочки в огонь.

– Ночь любви, я помню. Пойдем! – охотно отозвался Франсуа.

– Нет, не это! – возмутилась Жаккетта.

– Разве? А-а, вспомнил… Конечно не это! Ты должна мне ночь любви!

– Эй, молодежь! Любезничать можно и лежа! Торчите тут у костра, как два столба, рождая у честных людей укоры совести, – прорычал из-под фургона толстяк.

– Рядом с этим Голиафом невозможно устроить личную жизнь, будь ты хоть трижды Давидом! – возмутился Франсуа. – Пойдем, маленькая красавица, и продолжим наш интересный разговор в другом месте. Только тихо!

Схватив Жаккетту за руку, он вместе с ней подошел к повозке и бесцеремонно стащил с кого-то лоскутное одеяло. Нацепив его на манер плаща, фокусник повел Жаккетту за экипаж Жанны.

* * *

Выйдя на дорогу, они прошли немного по ней, а затем спустились к речке и долго блуждали там в кустарнике.

– Мы чего, всю ночь бродить будем? – забеспокоилась Жаккетта.

– Тсс… Тихо! Со следа сбиваю! – шепотом объяснил Франсуа.

Еще немного потоптав кусты, он вывел Жаккетту к небольшому, хорошо спрятанному стожку.

По-видимому, его схоронил местный житель из близлежащей деревни, не сумевший вовремя вывезти сено, но и не желавший бесплатно кормить им лошадей проезжающих.

Франсуа разгреб ямку в боку стожка, умял, кинул туда покрывало и рухнул в травяную норку.

– Ну, если мы плохо замели следы, то сейчас сюда явится целая вереница лежебок, желающих провести ночь в тепле и уюте. Я этот стог сразу заприметил. Такие вещи нюхом чую! – довольно сказал он. – А ты, малышка, почему застыла? Замерзнешь на ветру, а здесь тепло… Так что я тебе обещал?

– Ты обещал рассказать, как оживляешь жареную курицу! Помнишь ту пирушку у нас в замке? – Жаккетта примостилась на краешке покрывала, держа пока приличную дистанцию.

– Конечно! – уверенно ответил Франсуа, и стало ясно, что он ничегошеньки не помнит.

– Вот мы и встретились второй раз. Рассказывай! – пристукнула кулачком Жаккетта.

– А-а… Вспомнил! – захохотал Франсуа. – Кто бы мог подумать, что такое надежное условие даст осечку! Ладно, раз обещал, расскажу. Я все вспомнил: ведь, несмотря на мои страстные уговоры, вы, госпожа Маленькая Аквитанка, не согласились тогда разделить со мной ложе любви. Так что за вами тоже должок!

– Там видно будет… – уклончиво ответила Жаккетта.

– Значит, так. Оживление жареной птицы вещь небывало сложная! Поклянись, что никому не откроешь этого секрета!

– Пресвятой Девой клянусь! – округлив глаза, серьезно сказала Жаккетта.

– Нет, просто рассказывать неинтересно, я лучше буду рассказывать и показывать! – продолжал диктовать условия Франсуа. – Согласна?

Жаккетта кивнула.

Франсуа рывком сел, подтянул девушку поближе к себе и, глядя пристально ей в глаза, тихо и медленно начал говорить:

– Чтобы курочка ожила, сначала ее надо превратить в жареную. Я снимаю с птички все перышки, обнажая ее нежное тельце.

Ловкие руки фокусника начали раздевать Жаккетту. Она не сопротивлялась, лишь немного надула губы.

– Затем, когда ни одной пушинки на ней не осталось, я гипнотизирую ее и укладываю на блюдо – совсем как неживую!

Франсуа уложил Жаккетту на одеяло и принялся раздеваться сам.

В сенной пещерке было теплее, чем на свежем воздухе, но все равно Жаккетта покрылась гусиной кожей.

«Теперь я и правда похожа на ощипанную курицу!» – со смехом подумала она.