Бригантина, 69–70

Долго они наслаждались своим счастьем, но однажды Беткиль глянул вниз, увидел башни своего родного селения и заскучал. Ночью он тайком покинул Дали и спустился вниз. А там его ждала, проливая слезы, вдова его брата, красивейшая женщина Сванетии. Беткиль отдался новой любви и забыл о Дали.

На большом празднике весь народ веселился и пировал, не прекращались песни, танцы и хороводы. И вдруг видят люди: через поляну бежит огромный, как лошадь, тур. Такого большого тура никто и никогда не видел. Не выдержало сердце отважного охотника, схватил он свой лук и погнался за туром. Тур скачет по широкой тропе, бежит за ним Беткиль, а сзади, как только он ступит, исчезает тропа и сразу обрывается в отвесные пропасти.

Но не испугался отважный Беткиль — он не боялся ничего на свете, — продолжает преследовать тура. И вот на склонах Ушбы тур исчезает, а Беткиль остается на отвесных скалах, откуда возврата нет. Тогда он понял, кем был послан этот громадный тур — самой богиней Дали.

Внизу под скалой, на которой остался Беткиль, собрался народ, люди кричали, плакали, протягивали к нему руки, но ничем помочь не могли. Тогда крикнул громко смелый юноша: «Пусть танцует моя невеста!» Расступились сваны, и возлюбленная Беткиля исполнила для него танец «шушкари». Снова крикнул Беткиль: «Хочу видеть, как моя сестра будет оплакивать меня». Вышла его сестра, и он смотрел танец плача и печали. «А теперь хочу видеть пляску народа!» Сваны повели хоровод с припевом о погибающем Беткиле. И тогда смелый красавец крикнул: «Прощайте!», и эхо разнесло его голос по горам. Беткиль бросился со скалы и разбился. Белый снег среди скал Ушбы — это его кости, его кровь окрасила скалы Ушбы в красный цвет.

С тех пор богиня Дали никогда больше не показывалась людям, а охотники не подходили близко к скалам Ушбы, где обитает богиня охоты.

В конце прошлого и начале нынешнего века прославившуюся на весь мир вершину пытаются покорить иностранные альпинисты. В Англии был создан даже «Клуб ушбистов». Членами его были английские альпинисты, побывавшие на Ушбе. Теперь в этом клубе всего один член — очень старый человек, школьный учитель по фамилии Ходчкин. Когда наши альпинисты в последний раз были в Англии, Женя Гиппенрейтер вручил мистеру Ходчкину наградной значок «За восхождение на Ушбу». Восьмидесятилетний старик не мог сдержать при этом слез. Почти все попытки подняться на Ушбу кончались неудачно. С 1888 года по 1936 год на северной вершине Ушбы побывало лишь пять, а на южной только десять иностранных спортсменов, всего 25 процентов альпинистов, штурмовавших Ушбу. На ее склонах за эти полсотни лет разыгралось и немало трагедий.

И вот в 1937 году, в тот самый год, когда Верхняя Сванетия увидела первое колесо, спортивная группа, состоявшая целиком из сванов, поднимается на южную Ушбу. Участники этого восхождения принадлежали к роду Хергиани, это были Виссарион и Максим Хергиани, сыновья одной матери, их родственники Габриэль и Бекно Хергиани и Чичико Чартолани.

Сваны поднимались напрямую, далеко не по самому легкому пути и попали на очень сложный участок скал. Это было первое советское стенное восхождение, первое восхождение, принесшее сванам славу настоящих альпинистов, подвиг, совершенный отцами и подхваченный их детьми.

Джграг

Дом тети Сары и дяди Николаса Хергиани в селении Местиа вполне мог бы служить музеем старого сванского быта.

Этот довольно сложно устроенный дом прежде всего каменный: строился с таким расчетом, чтобы его невозможно было поджечь. Состоит он из трех этажей и башни. Стены дома и башни украшались снаружи рогами туров, их было на стенах великое множество. Пропали рога сравнительно недавно, в Грузии вошли в моду турьи рога, их стали выделывать в большом количестве для вина. И рогов на стенах сванских домов не стало. Зато остались турьи кости. Их никогда не выбрасывали, а складывали в башне. Убить тура из лука и даже из кремневого ружья дело нелегкое, поэтому кости тура говорили о ловкости и охотничьем искусстве хозяина дома и его предков.

Средний этаж — мачуб — служил зимним помещением. Большая комната, скорее даже зал с одной узкой бойницей вместо окна. Тонкий луч света и в самый солнечный день не освещает помещения, тут всегда полумрак. Вдоль трех стен идут помещения для скота. Смотрятся они как театральные ложи, из которых выглядывают не меломаны, а рогатые морды коров и быков. Каждая такая ложа обрамлена закругленным сверху окном с деревянной резьбой. Амбразуры эти соединены сплошной деревянной и тоже резной стеной. Бывает у этих лож и бельэтаж. Верхние амбразуры тогда поменьше, и из них выглядывают овечьи морды. Весьма декоративно. В сванском доме-крепости скот должен был всегда находиться при людях, чтобы в случае нападения врагов его нельзя было увести со двора. Вдоль четвертой стены идет такая же резная перегородка, где помещены шкафы с полками для посуды и продуктов.