Бригантины поднимают паруса

– Абсолютно, – подтвердил я, – но мы придумываем, как избавиться… Если не заметила, уже начали это нужное и полезное дело.

Я неспешно сделал долгий глоток, она неотрывно следит за моим лицом, но, думаю, теперь хрен что поймет, я быстро осваиваю свои скудные ресурсы.

– Это тоже двуногий, – согласился я, – но с ним связано что-то не совсем законное, что еще ладно, мы все нарушители, но еще и не совсем хорошее… Вернее, нехорошее и опасное…

Она поинтересовалась сварливо:

– А где о нем должно быть известно?

– Там, – ответил я туманно, – куда можно дотянуться. Но нет ни у нас, ни в Лэнгли, ни, как догадываюсь, даже в Моссаде. Либо это одноразовый псевдоним, либо вообще не знаю, что такое. Но что-то с ним связано нехорошее…

Она выпрямилась, стегнула по мне взглядом.

– А ты откуда такое взял?..

– По непроверенным, – сказал я, – но заслуживающим доверия данным нашей энкавэдэшной агентуры. У меня есть предположение, но слишком зыбкое…

– Говори, – потребовала она. – Не можешь же ошибаться подряд так грубо дважды?

– Надеюсь…

– Вообще-то можешь, – уточнила она безжалостно, – еще как можешь, но не захочешь же позориться перед женщиной!

– Перед женщинами как раз и ляпаются мордами в грязь, – сообщил я, – когда переоценивают силы, стараясь блеснуть… А ты в самом деле женщина?

– Еще не рассмотрел?

Я сдвинул плечами.

– А вдруг ты только в теле женщины?.. Ладно, если хочешь поучаствовать, то дорого не возьму, собирайся. Когда говорю «собирайся», это не значит красить губы и ресницы. Кофе уже выпила, гренки сожрала, а больше не дам. И так корова.

– А что значит? – спросила она ядовито.

– Да, – сказал я, – ты в самом деле женщина.

Через несколько секунд она встала передо мной одетая, готовая к выходу и с традиционным платком на плечах.

– А ресницы? – спросил я.

– У меня недостаточно длинные? – спросила она с вызовом. – Или редкие?

– Нет, – признался я. – Ты само совершенство. В какой-то мере даже опасное для моего исполинского и всесокрушающего разума.

– В какой?

– Где-то в районе полутора процентов.

– У тебя только эго исполинское, – сообщила она кротко. – И самомнение. А где сейчас Хиггинс?

Я двинул плечами.

– Как у большинства мультимиллионеров, у него несколько роскошных дворцов в разных концах света. Но сейчас он в Арабских Эмиратах. Недалеко от Дубая, кстати.

– И ты знаешь в каком?

Я кивнул.

– Да, конечно.

Она спросила с подозрением:

– А откуда узнал?

Я ответил самодовольно:

– Тебя снабжает и подстраховывает, если успевает, твоя группа, а меня – своя. Люди под глубоким прикрытием, показываться им нельзя, слишком дорого стоило внедрение. Думаю, Игорь с его группой тоже не единственные агенты Моссада в Арабских Эмиратах?

Она поджала губы и не ответила. Я вывел на экран планшета полученный со спутников общий вид здания с обширным двором и хозяйственными постройками, окрестностей, а затем раскрыл файлы с детальными чертежами.

– Вариантов много, – сказал я, – но все ходы-выходы перекрыты, везде охрана. В двух местах вообще автоматизированные системы огня… можно бы попытаться там, но пока рассматриваю вариант насчет шахты лифта. Здесь один грузовой и два пассажирских. В смысле, там один грузовой и два пассажирских…

Она сказала сердито:

– Это я понять могу, не уточняй. Но… как?

– Лучше грузовым, – пояснил я.

Она посмотрела с недоверием.

– А как туда попадешь?

– Хороший вопрос, – похвалил я. – Деловой.

– Ну, знаешь!.. Я хотела сказать, это безумие!

– Карте место, – ответил я.

– Так как?

– На месте решим, – ответил я легкомысленно.

Глава 7

Она посмотрела с недоверием, легкий тон вроде бы не вяжется с моей занудной серьезностью ученого, но, с другой стороны, какой мужчина рядом с красивой женщиной не становится легкомысленным?

Я подумал с невеселой иронией, что нам предстоит то, что эвфемистично называется зачисткой. Сперва зачистить коридор, что значит перебить всех на хрен, затем зачистить лестницу, залив ее кровью и завалив трупами, а дальше весь второй этаж, убивая любого выскочившего навстречу, будь это боевик или перепуганная служанка, потому что все обязаны лечь на пол и не двигаться.

Проклятые красивости языка, что позволяют творить убийства, оправдывая их или хотя бы нивелируя. Мы не убиваем, а всего лишь зачищаем. Словно с веником прошлись.

– До ночи еще не скоро, – сказала она строго и, перехватив мой взгляд, сразу ощетинилась, – ты чего? Днем туда переть – безумие!

– Да, – согласился я. – Это по-женски. А вот ночью – красиво и романтично.

– Это практично, – оборвала она с той же надменностью постоянной воюющей за женские права феминистки. – Днем охрана начнет стрелять в любого, если тот не сам эмир Умар ибн аль-Хаттаб!

– А ты точно не эмирша? – поинтересовался я. – На восточную принцессу тянешь с избытком. Если не обликом, хотя и с ним в порядке, то замашками так и вовсе царица Савская.

– У меня ничего не в избытке, – заявила она и прошлась ладонями по бокам. – И я не чернокожая, как та царица с козьими ногами. Можно вздремнуть вечером, чтобы потом в форме…