Брик-лейн

Назнин тоже посмотрела на небо. Оно уплотнилось от бурых машущих крыльев. Летели утки, начинался сезон. Они прилетали целыми стаями, бросая огромные тени на реки и угрожая солнцу. Мама порывисто сжала Назнин в объятиях. Взяла широкоскулое личико Назнин в ладони и сказала:

— Если бы Господь хотел, чтобы мы задавали вопросы, он бы сделал нас мужчинами.

Глава четвертая

Малыш получился изумительный. Маленькие тряпичные ушки, гибкие, как у котенка. Теплом круглого животика можно согреть весь мир. Головка пахнет, как священный цветок. В кулачках сжимает невидимые крошечные пушинки — и ни за что не разожмет кулачков.

Назнин свернулась вокруг него калачиком. Малыш поднял руку, но дотянулся только до уха. Положил руку обратно. Разозлился, что не получилось. Лицо сплющилось в лиловое месиво, и он завизжал, как добрая сотня щенков.

— Ты знаешь… — начал Шану. Он сидел в кресле, втиснутом между кроватью и стеной, коленями уперся в плед. — У кузины моей бабушки была светлая кожа. Она славилась красотой. Из-за ее красоты устраивались драки. Одного человека даже убили. Слишком далеко зашел ради ее руки. Еще один, простой рабочий, у которого не было ни малейшего шанса, убил себя сам. Я-то только слышал об этом. Я сам увидел ее впервые, когда она была уже совсем старой и сморщенной, как жук.

Назнин подложила под спину подушки и положила ребенка на грудь. Почесала ему спинку. Малыш нежно пососал ей шею.

— Вот почему у Руку такая светлая кожа.

Ребенка назвали Мохаммед Ракиб. Шану называл его Руку. Кожа у Ракиба, как у его тети. Хасина похожа на водяную лилию. Ракиб похож на шондеш[9]

, сливочный, сладкий, — так и хочется съесть.

— Сегодня опять придет миссис Ислам. Если я задремлю, не буди меня, — попросила Назнин.

— Миссис Ислам, наверное, что-нибудь тебе еще посоветует насчет ребенка.

Шану поерзал в кресле. Это кресло — его последнее приобретение. Холст на металлическом каркасе. Металл заржавел, холст порвался. Кресло в стиле модерн, объяснил Шану, и заслуживает реставрации. Назнин отказалась на него садиться, даже когда муж велел не разыгрывать из себя дуру и немедленно сесть. Отказалась наотрез — и всё тут.

— Миссис Ислам из хорошей семьи, — сказал Шану, — у нее хорошие родители. Образованная. Очень уважаемая. У ее мужа было большое дело: импорт-экспорт. Я однажды ходил к нему с предложением.

Шану молча пожевал, как будто откусывал невидимую нитку.

— Изделия из джута: коврики для прихожей, корзины, закладки и все такое. Он очень заинтересовался. Очень заинтересовался. Но потом заболел. Не вовремя я к нему пошел. Этот проект где-то у меня в бумагах. Надо его как-нибудь откопать. Там все вычисления. Цены, доходы, прибыль. И белая, и черная. Но он умер, и я остался без капитала. А что без капитала сделаешь?

Ракиб попытался поднять голову с плеча Назнин, как будто знал ответ на этот вопрос. От тяжкого груза знания его тут же свалило в сон. Назнин искоса взглянула на его носик, красивый изгиб шеи, плотно закрытые глазки и тоже закрыла глаза в надежде, что Шану оставит их в покое.

— Руку заснул. Положи его в кровать. Малыши могут спать по четырнадцать — шестнадцать часов в день. Руку так долго не спит. Вообще-то я думаю, дело в уме. Чем умнее ребенок, тем меньше он спит. И чем дольше он бодрствует, тем дольше мозг его работает и тем умнее становится ребенок. Все взаимосвязано.

Назнин молчала. Защипало в животе. Стянулась кожа на лбу. Он только и умеет, что говорить. Ребенок — еще одна тема для разговора. Для Назнин жизнь ребенка намного реальнее, чем собственная. Его жизнь — сплошь важные и насущные потребности, которые она может удовлетворить. А ее жизнь, если сравнить, — череда гложущих и непонятных желаний, удовлетворить которые невозможно.

Шану не умолкал. Для него ребенок — набор вопросов, ряд возможностей, повод поспорить и поговорить. Он разглагольствует о Ракибе. Изучает со стороны, как сын растет, и строит планы на его будущее. Ребенок открыл Шану новые горизонты и закрыл другие, снабдил отца телескопом и лупой. Что видит Шану, когда смотрит на сына? Перед Шану пустой сосуд, который надо залить идеями. Мститель: подрастает, формируется. Будущий бизнес-партнер. Профессор в его семье. Еще один Шану, который на этот раз не упустит шанс, а вцепится в него.

Назнин приоткрыла губы и задышала глубже.

— Хорошо, — сказал Шану, — спи. Если придет миссис Ислам, я не буду тебя будить.

По звуку вроде уходит. Еле слышный скрип (в легких, не в суставах) — поднимается. Даже с закрытыми глазами Назнин его видит: руки на коленях, глаза бегают, короткие испуганные пучки волос на затылке. Человек, которого Жизнь застигла врасплох. И он боится шевельнуться.

— Миссис Ислам из уважаемых.

Назнин попыталась захрапеть.