Бриллиант Владыки

- Мой род и моё гнездо приносит вам искренние извинения леди… - змеехвостый паузой выделил своё желание узнать мою фамилию или имя, чтобы фраза была более официальной, что ли. Но я ему такой возможности не дала, а мои мужчины промолчали вслед за мной, не отвечая на взгляды нага, просившего у них помощи. – Лишь порывом оказаться рядом со своей любимой супругой я могу объяснить содеянное. Я не хотел оскорбить вас, схватив хвостом. И мы готовы возместить любую сумму компенсации, которая загладит перед вами мою вину.

Я уже было хотела назвать не слишком уж большое число, чтобы быстрее отделаться от этой ситуации и всё же покинуть место. Мне хотелось оказаться подальше и подумать хорошенько, без всех отвлекающих факторов. Подумать и принять какое-нибудь решение, разобраться в накрывших меня ошеломляющим цунами чувствах. Но тут заговорила она. Тихо так выдохнула полувопросительно:

- Василина? – и этим что-то оборвала во мне, заставляя всё же переступить через себя и посмотреть в некогда родные и похожие на мои глаза.

Поняла. Во мне всё же оборвалась ещё теплящаяся надежда. Ведь это была не моя мама, как я подумала изначально. Похожа на неё, почти идентичная копия такой, какой она была в молодости на бережно хранимых мной фотографиях. Но не она.

- Ты ведь Василина, я права? – продолжила женщина уточнять, не получив ответа. И он был и не нужен ей, мой взгляд, думаю, отлично всё сказал. А вот её слова меня всё же добили: - Ох, мама так обрадуется, когда тебя увидит. Она столько о тебе рассказывала, сестрёнка! – и это воздушное пирожное подбоченясь пошла ко мне, умилительно болтая и сверкая глазками на сияющим счастьем лице, даже не замечая моего состояния. Или нарочно не обращала на него внимания.

В моей же голове набатом билось это её «сестрёнка», что я других фраз уже не слышала. Мозг лихорадочно подкидывал варианты того, почему она так меня назвала. И главный звучал так: мама попала в этот мир, нашла себе мужчину, о котором мечтала всегда, родила ещё дочку или даже нескольких детей ему… а я осталась неудел, лишь воспоминанием.

Да, возможно, это и надумано, но стало невероятно больно и обидно. Может, у неё и шанса не было как-то мне сообщить обо всём, что ей, как матери, всё же было больно от нашего расставания – об этом я не думала. «Потом подумаю», - решила про себя и вновь решила продолжить путь к выходу, но зефирное чудо оказалось уже рядом. Просто схватила меня за руки и словно танк, наплевав на всех и вся, потащила меня в сторону каких-то дверей. При этом отдала распоряжение совсем не удивлённому такой наглости инспектору:

- Проводите нас с сестрой и нашими мужьями в отдельную залу. Никого не пускать и никому нам не мешать!

И ведь проводили. Оставили нас внутри, заперли двери и даже чай принесли с вкусняшками, чтобы, видимо, не отвлекать. Пироженка примостилась не на диване, а на заботливо свёрнутом кольцами хвосте своего супруга, а мне жестом предложила занять любое место.

- Ты обижена, - нагло то ли спросила, то ли утвердила она, едва я присела на диван, а рядом уместились мои мужчины.

Хм, в ведь только заметила, что Ратиса уже считаю своим, и это не вызывает отторжения, кажется даже очень правильным – даже интересно, не прибьёт ли его Астил, если я поделюсь с ним такой новостью?

- Милая, - змеехвостый подал вкусняшку жене, а в руках придерживал стакан с соком, чтобы дать ей запить, когда она откусит угощение. При этом он так подобострастно на неё смотрел, а сама его благоверная принимала его ухаживания и чувства так, будто они были естественными и не такими уж важными, чтобы каждый раз обращать на них внимание.

- Можешь не отрицать, я вижу, что тебя обидело не поведение моего мужа, - продолжала тем временем «сестрёнка», - а то, как я тебя назвала, а точнее даже моя внешность, я права? Мы ведь с мамой очень похожи. Но я прошу тебя на это не обижаться. Я вот счастлива, что наконец встретила ту, о которой столько слышала и которую даже встретить и не мечтала, хотя так хотелось.

На несколько минут в комнате повисла пауза. Красавица смотрела на меня, рассматривала и, думаю, ждала, чтобы я хоть что-то ответила на её слова. Но мне было совершенно нечего ей сказать. Нет, вопросов было много, только вот задать их хотелось другой женщине.

- Ты прости её, сестрёнка, - вдруг вся игривость и беззаботность ушла из её голоса, и передо мной уже не сидела глупая восторженная неожиданной встречей дурочка, а всё понимающая взрослая и очень расстроенная женщина. – Мама часто вспоминала тебя, а со слов отца Ориссара в первые годы даже плакала, понимая, что больше с тобой не увидится. Даже нас, своих детей, часто невольно, но сравнивала с тобой, практически взрастила на твоём примере и на мысли, что у нас есть такая прекрасная, замечательная старшая сестра. Но она так далеко, что мы никогда её не встретим… И вот ты передо мной, но я вижу лишь твою боль.

И то, что это её расстраивало, было очевидным. А ещё очень искренним. Видимо, поэтому я и решилась заговорить, точнее спросить:

- Сколько вас?