Бриллиантовый корабль

Опыт показывает, что способности человека больше и лучше всего проявляются в минуты серьезной опасности. Я лично, например, часто подвергаюсь чему-то вроде летаргии в обычные, спокойные дни. События в такое время имеют для меня самое смутное значение. Но стоит только наступить действительной опасности, как все духовные силы мои просыпаются, суждение становится быстрым, и я редко ошибаюсь в своем анализе. Такой момент наступил для меня на палубе «Белых крыльев», когда я увидел Анну на гакаборте «Бриллиантового корабля» и понял, что путешествие было не бесполезным. Моментально сообразил я, в чем заключается предстоящий нам риск и все последствия его. Положение, до сих пор смутное и неопределенное, сделалось вдруг таким же понятным, как самое простое правило в детской арифметической книжке.

– Лорри, – сказал я капитану, – они откроют наше присутствие минут через десять, и тогда мы узнаем, как они стреляют. Мы сделаемся мишенью для стрельбы в цель, а потому не лучше ли нам вернуться, пока есть время.

Капитан Лорри, следивший за странным судном с напряженным любопытством молодого юнги, повернулся ко мне с видом человека, внезапно очнувшегося от сна.

– Я думал об этом еще до того, как пришла к ним помощь, – сказал он, – пар каждую минуту может выдать нас, доктор! Мы находимся прямо против их кормы, а это что-нибудь да значит. Пока они не пускают в ход свой рефлектор...

– Они собираются уже сделать это, капитан! Они хотят отыскать незнакомое судно, которое отправляло им фальшивые телеграммы. Проследите вместе со мной и вы увидите всю историю. Вот ее первая глава.

Я указал на палубу большого судна, откуда маленькая фигурка Анны исчезла так же таинственно, как и появилась. Затем я обратил его внимание на группу людей, которые о чем-то разговаривали с одним из только что приехавших на пароходе; последний стоял теперь почти бок о бок с большим судном. Быстрые движения их и оживленные жесты указывали на то, с каким любопытством и в то же время удивлением следили они за рассказом приехавшего. Я вообразил, что нахожусь среди них и ясно слышу каждое слово этого рокового разговора: «Мы не отправляли телеграмму... Вас одурачили... Какой-то враг плавает по морю... Нет, с нами не было никакого приключения... что вы говорите, черт возьми?..Это ложь». Вот что говорил он, вероятно, изумленному экипажу. Не надо было быть пророком, чтобы сказать, что последует за этим. Даже Тимофей Мак-Шанус пришел к этому заключению прежде, чем я кончил.

– Не Росс ли у них на борту? – спросил он.

Я ответил ему, что вряд ли кто-нибудь другой, кроме него.

– Назови меня лгуном, если он не рассказал им всю правду о телеграммах.

– Да, он открыл им всю историю о телеграммах, и ты не лгун, Тимофей! Он даже в эту минуту рассказывает им эту историю.

– Клянусь честью, они будут стрелять в нас.

– Весьма возможно, Тимофей, если ты очень любопытствуешь на этот счет...

– Любопытствуешь, черт возьми! Тебе хочется, чтобы я пошел на дно?

– Советую быть похладнокровнее, Тимофей! Они будут стрелять в нас, но это не значит, что они попадут. Придет и наша очередь. Не сегодня, так завтра конец всей этой истории. Я только начинаю ее, Тимофей! Когда я покончу с ними, да поможет им тогда Бог, и больше всех – еврею. Пока же жди терпеливо и смотри. Сейчас пустят в дело прожектор. Они собираются приступить к обследованию моря.

Несмотря на пустую, по-видимому, болтовню, мы все находились в сильном лихорадочном возбуждении. Мы мчались теперь по морю и находились уже в нескольких сотнях ярдов от большого судна. Все люди нашего экипажа говорили шепотом, пар, шипя, вырывался из клапанов, а дым густыми удушливыми облаками тянулся к северу. Пользуясь несколькими минутами, которые еще работали на нас, мы дали знать мистеру Бенсону, чтобы он пустил машину в ход со всей быстротой, на какую только она была способна.

И вот наступил для нас час сомнений. Мы считали минуты, ожидая, что чудовищный сноп света вот-вот поймает нас в ловушку. Короткие восклицания, веселые слова надежды переходили от одного к другому, наподобие электрического тока, перебегающего с быстротой пламени... А может быть, свет и не появится совсем? Но нет! Вот он залил море – здесь, там, прошел по горизонту мерцающим, ослепительным светом, точно маяк с неизвестного острова. И вдруг он упал на нас, и каждый из нас мог видеть лицо другого так же ясно, как при дневном свете... все стихло кругом...