Бриллианты вечны

— Одиннадцать месяцев в году, — рассказывал Лейтер, — городишко словно вымирает. Через него только проезжают на водные и грязевые источники лечить ревматизм и тому подобное, так что почти круглый год там — мертвый сезон. В девять вечера все уже спят, а днем единственными признаками жизни становятся, скажем, два пожилых джентльмена в панамах, спорящие о том, надо ли было Бургуаню сдаваться при Шайлервилле (это в двух шагах от Саратоги), или о том, каким был мраморный пол в старом отеле «Юнион» — черным или белым. Но раз в году — в августе — городок преображается. Проходящие там скачки — популярнейшие в Америке, и тогда-то улицы начинают кишеть вандербильтами и уитнеями. Пансионы взвинчивают цены на комнаты в десять раз, а организационный комитет заново красит трибуны, отыскивает где-то лебедей, чтобы засадить местный пруд, ставит в этом-же пруду на якорь древнее индейское каноэ и включает фонтан. Никто уже не помнит, откуда вообще взялось это каноэ, а спортивный журналист, попытавшийся докопаться до сути, смог лишь узнать смелую гипотезу о причастности ко всему этому какой-то индейской легенды. Узнав этот важный факт, журналист решил бросить поиски. По его словам, он сам в десять лет мог соврать гораздо интересней, чем любая индейская легенда.

Бонд рассмеялся.

— Еще что-нибудь, что мне нужно знать? — спросил он.

— Не мешало бы тебе и самому навести справку, — сказал Лейтер.

— Некогда это было любимым местом паломничества многих видных англичан. Например, здесь часто видели «Джерси» Лили, вашу знаменитую Лили Лэнгтри. В те времена «Новинка» побила «Железную маску» в заезде надежд. Но с тех пор многое изменилось. Держи, — он достал из кармана газетную вырезку.

— Войдешь в курс дела. Это из сегодняшней «Пост». Джимми Кэннон — их спортивный обозреватель. Неплохо пишет, и знает, о чем пишет. Читай на ходу, а то уже пора ехать.

Лейтер расплатился, они сели в машину, и когда «Студиллак» тронулся по дороге в сторону Трои, Бонд принялся читать лихую прозу Джимми Кэннона. По мере того, как он углублялся в статью, Саратога времен «Джерси» Лили все больше уходила в доброе старое прошлое, а из статьи все больше скалил зубы в ухмылке двадцатый век:

"До тех пор, пока Кефоверы не выступили со своим шоу по телевидению, деревушка под названием Саратога-Спрингс была своего рода Кони-айлендом для воровского мира. Шоу до смерти перепугало деревенских жителей и заставило хулиганье перебраться в Лас-Вегас. Но банды еще долго оказывали Саратоге свое непрошенное покровительство. Она была их колонией, где они правили с помощью пистолетов и бейсбольных дубинок.

Саратога вышла из союза, как и другие подобные ей деревни со злачными местами, сдав свои муниципальные власти под охрану корпорациям рэкетиров. Она все еще сохраняет притягательность для наследников древних родов и знаменитостей, приводящих сюда своих лошадей для состязаний на примитивном ипподроме и для спаривания с деревенскими четырехлетками.

До того, как Саратога стала закрытым городом, местный констебль занимался тем, что ловил и сажал тех, кто ловил попутные машины, и тех, кто сажал в них людей, получая за это законную зарплату, но живя на чаевые, получаемые от убийц и сводников. Бедность в Саратоге преследовалась законом. Пьяницы, нагрузившиеся в спиртных барах, где процветала игра в кости, будучи выброшенными за дверь, тут же становились в глазах закона преступниками.

Убийца же мог без забот проживать в Саратоге до тех пор, пока платил полицейским и имел дело в каком-либо из местных заведений. Это мог быть и публичный дом, и каморка, где играли в кости по маленькой.

Профессиональное любопытство заставляет меня просматривать старые отчеты о скачках. Тогдашние журналисты вспоминают «старое доброе время», как будто Саратога всегда была городом фривольной девственности. Как же!

Вполне возможно, что и сейчас в домиках на окраине шныряют разжалованные гангстеры. Хоть ставки и не велики, любой игрок должен быть готов к тому, что его стукнут по башке быстрее, чем банкомет подменит кости. Что и говорить, игорные дома в Саратоге всегда были чистым жульничеством, и там никогда не пользовались успехом правдоискатели.

На берегах озера ночами напролет светились окна «гостеприимных» домов. Верховодили игрой люди, примчавшиеся сюда заниматься этим только потому, что потерять здесь деньги они не могли — хоть застрелись! У рулеток и карточных столов сидели профессионалы — поденщики, путешествующие по порочному кругу: из Ньюпорта — в Майами зимой, из Майами — в Саратогу в августе. Профессиональные навыки большинство из них получило в Стейбенвилле, где школами служили самые дешевые в Америке игорные дома.

Вечно в пути, они не имели ни времени, ни таланта на вытряхивание у своих работодателей зажиленных денег. Они — клерки воровского мира — собирали вещички и уматывали, как только начинало попахивать жареным. Многие из них осели в Лас-Вегасе и Рино, где их бывшие боссы сами улаживали дела с получением лицензий, которые можно было гордо повесить на стенку в рамочке под стеклом.